Сегодня Иван Громко работает заместителем главного врача Гомельской областной туберкулёзной клинической больницы. Здесь же в 1986-м трудился рядовым врачом- анестезиологом-реаниматологом. Через два месяца после аварии на Чернобыльской АЭС его вызвали в отдел кадров и…
— И настоятельно порекомендовали отправиться в командировку на один месяц в Брагинскую районную больницу. Впрочем, уговаривать меня было излишне — я прекрасно знал ситуацию, которая к тому времени сложилась в области с медицинскими кадрами. Во всяком случае, о том, что многие врачи из прилегающих к Чернобыльской станции районов бросили всё и разъехались кто куда, говорили в каждой курилке. Особенно это касалось тех, у кого были маленькие дети. Поэтому мы своих коллег не осуждали.
К тому же понимал, что врачей-анестезиологов и в лучшие времена не хватало, а тут такое… Поэтому не скажу, что поехал в Брагин с особым энтузиазмом, но и причин отказаться, как делали некоторые, не придумывал. Родине надо — значит, надо! Так мы были воспитаны.
Разумеется, как медработник Иван Громко больше других понимал, на что идёт. Хотя до конца не представлял всю сложность тогдашней ситуации. Тем более что информация в СМИ строго дозировалась, а слухам он доверять не привык. Кстати, сегодня, с высоты прожитых лет и после всего увиденного, он всё больше склоняется к мысли, что именно эта недосказанность в официальных сообщениях во многом сыграла положительную роль. Во всяком случае, в период эвакуации, которую он застал на начальном этапе, удалось избежать самого страшного — массовой паники.
— Месяц в Брагинской районной больнице я до сих пор называю «стахановской вахтой», — улыбается Иван Иванович. — Жить мне пришлось непосредственно на рабочем месте, для чего была выделена одна из пустовавших палат. Доктор, который всегда под рукой, — это же мечта любого главврача. Принимать пациентов и оказывать им первую медицинскую помощь, а то и проводить первичную хирургическую обработку ран приходилось практически круглосуточно.
Дело в том, что прежде чем выучиться на анестезиолога-реаниматолога, Иван Громко работал хирургом, поэтому опыт имелся. Вот его и вызывали для обработки неглубоких ран, вывихов, переломов. Плановых операций в тот период уже практически не было: жителей Брагинского района эвакуировали в более безопасные места, но больные шли потоком. Были среди них и местные жители, и ликвидаторы, и даже дети. Последних очень мало. И не только в больнице, а вообще в городе.
— Я старался практически не покидать территории больничного двора, — вспоминает врач. — Пару раз попытался вечерком прогуляться по улицам Брагина, но вскоре отказался от этой затеи. Когда увидел брошенные дома, опустевшие детские сады, где не было ни детского смеха, ни даже плача, решил в город выходить лишь по необходимости.
Да и работы у специалиста хватало. Местное население хоть и убывало на глазах, зато в городе всё больше становилось пожарных, милиционеров, военных… А вскоре стали поступать пациенты с открывшимися язвами и другими резко обострившимися вдруг хроническими заболеваниями.
— Но радиация здесь ни при чём, — объясняет врач. — Просто на фоне полнейшего отсутствия каких-либо лекарств ликвидаторам рекомендовали «выгонять» радиацию ударными дозами спиртного. Вот некоторые и «довыгонялись», после работы ежедневно прикладываясь к рюмке... Признаться, в то время я даже завидовал ликвидаторам. Ещё бы, после смены они могли пропустить стаканчик-другой красного вина. Я же такой роскоши себе позволить не мог, потому что на дежурстве находился практически 24 часа в сутки. Весь в прямом и переносном смысле тот жаркий июль 1986 года.
Кстати, по наблюдениям Ивана Ивановича, ликвидировать последствия в Зону прибывали не молодые люди, а в основном из запаса призванные. Это к вопросу о том, что государство в чернобыльское пекло молодёжь бросало.
— Были там, конечно, и срочники, и добровольцы из числа передовой молодёжи, но не массово, — уточняет собеседник. — В основном, как я успел заметить, привлекали людей уже поживших, успевших семьями и детьми обзавестись. У меня тоже к тому времени подрастали семилетний сын и девятилетняя дочь.
Когда срок командировки закончился, Иван Громко вернулся в Гомель. До сих пор не знает, какую дозу радиации тогда получил. Некогда было учёт вести, да его в те «горячие» дни никто и не вёл. Говорит, и замерять-то было нечем: индивидуальные дозиметры выдавались только бригадам, которые выезжали на вызовы в деревни района.
Второй раз в Брагин он попал уже в 1987 году, тоже на месяц. Ехал безо всякого страха. Думал, год прошёл, всё уже улеглось, осело и дождями смылось. Если бы так оно было на самом деле…
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: СПЕЦПРОЕКТ «ЧЕРНОБЫЛЬ В ЛИЦАХ»