01.03.2016 / 13:03

26 апреля 1986 года произошла ужасная техногенная авария. Когда это случилось, пожалуй, даже самые опытные эксперты полностью и до конца не осознавали, что же нас всех ждёт впоследствии. Катастрофа повлекла за собой тысячи смертей и болезней, заражённые леса, отравленную воду и почву, мутации растений и животных. Появилась зона отчуждения, проезд на территорию которой возможен только при наличии специального разрешающего документа.

В новой рубрике газеты «Советский район» будут появляться материалы, цеью которых будет ещё раз напомнить читателям о страшной аварии и посмотреть на произошедшее с разных сторон. Глазами тех, кого называют «чернобыльцами». 

Сегодня Иван Громко работает заместителем главного врача Гомельской областной тубер­кулёзной клинической больницы. Здесь же в 1986-м трудился рядовым врачом- анестезиологом-реаниматологом. Через два месяца после аварии на Чернобыльской АЭС его вызвали в отдел ка­дров и…

— И настоятельно порекомендова­ли отправиться в командировку на один месяц в Брагинскую районную больни­цу. Впрочем, уговаривать меня было из­лишне — я прекрасно знал ситуацию, которая к тому времени сложилась в об­ласти с медицинскими кадрами. Во вся­ком случае, о том, что многие врачи из прилегающих к Чернобыльской станции районов бросили всё и разъехались кто куда, говорили в каждой курилке. Осо­бенно это касалось тех, у кого были ма­ленькие дети. Поэтому мы своих коллег не осуждали.

К тому же понимал, что врачей-анестезиологов и в лучшие времена не хватало, а тут такое… Поэтому не ска­жу, что поехал в Брагин с особым эн­тузиазмом, но и причин отказаться, как делали некоторые, не придумывал. Ро­дине надо — значит, надо! Так мы бы­ли воспитаны.

Разумеется, как медработник Иван Громко больше других понимал, на что идёт. Хотя до конца не представлял всю сложность тогдашней ситуации. Тем бо­лее что информация в СМИ строго дози­ровалась, а слухам он доверять не при­вык. Кстати, сегодня, с высоты прожи­тых лет и после всего увиденного, он всё больше склоняется к мысли, что имен­но эта недосказанность в официальных сообщениях во многом сыграла положи­тельную роль. Во всяком случае, в пери­од эвакуации, которую он застал на на­чальном этапе, удалось избежать самого страшного — массовой паники.

— Месяц в Брагинской районной больнице я до сих пор называю «ста­хановской вахтой», — улыбается Иван Иванович. — Жить мне пришлось не­посредственно на рабочем месте, для чего была выделена одна из пустовав­ших палат. Доктор, который всегда под рукой, — это же мечта любого главвра­ча. Принимать пациентов и оказывать им первую медицинскую помощь, а то и проводить первичную хирургическую обработку ран приходилось практически круглосуточно.

Дело в том, что прежде чем выучиться на анестезиолога-реаниматолога, Иван Громко работал хирургом, поэтому опыт имелся. Вот его и вызывали для обработ­ки неглубоких ран, вывихов, переломов. Плановых операций в тот период уже практически не было: жителей Бра­гинского района эвакуировали в более безопасные места, но больные шли потоком. Были среди них и местные жите­ли, и ликвидаторы, и даже дети. Послед­них очень мало. И не только в больнице, а вообще в городе.

— Я старался практически не поки­дать территории больничного двора, — вспоминает врач. — Пару раз попытал­ся вечерком прогуляться по улицам Бра­гина, но вскоре отказался от этой затеи. Когда увидел брошенные дома, опустев­шие детские сады, где не было ни дет­ского смеха, ни даже плача, решил в го­род выходить лишь по необходимости.

Да и работы у специалиста хватало. Местное население хоть и убывало на глазах, зато в городе всё больше стано­вилось пожарных, милиционеров, воен­ных… А вскоре стали поступать паци­енты с открывшимися язвами и други­ми резко обострившимися вдруг хрони­ческими заболеваниями.

Но радиация здесь ни при чём, — объясняет врач. — Просто на фоне пол­нейшего отсутствия каких-либо лекарств ликвидаторам реко­мендовали «выгонять» радиацию удар­ными дозами спиртного. Вот некото­рые и «довыгонялись», после работы ежедневно прикладываясь к рюмке... Признаться, в то время я даже завидо­вал ликвидаторам. Ещё бы, после сме­ны они могли пропу­стить стаканчик-другой красного вина. Я же такой роскоши себе позволить не мог, потому что на дежурстве находил­ся практически 24 часа в сутки. Весь в прямом и переносном смысле тот жар­кий июль 1986 года.

Кстати, по наблюдениям Ивана Ива­новича, ликвидировать последствия в Зону прибывали не молодые люди, а в основном из запаса призванные. Это к вопросу о том, что государство в черно­быльское пекло молодёжь бросало.

Были там, конечно, и срочники, и добровольцы из числа передовой моло­дёжи, но не массово, — уточняет собе­седник. — В основном, как я успел за­метить, привлекали людей уже пожив­ших, успевших семьями и детьми об­завестись. У меня тоже к тому времени подрастали семилетний сын и девяти­летняя дочь.

Когда срок командировки закончился, Иван Громко вернулся в Гомель. До сих пор не знает, какую дозу радиации тогда получил. Некогда было учёт вести, да его в те «горячие» дни никто и не вёл. Гово­рит, и замерять-то было нечем: индиви­дуальные дозиметры выдавались только бригадам, которые выезжали на вызовы в деревни района.

Второй раз в Брагин он попал уже в 1987 году, тоже на месяц. Ехал безо вся­кого страха. Думал, год прошёл, всё уже улеглось, осело и дождями смылось. Ес­ли бы так оно было на самом деле…

 

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: СПЕЦПРОЕКТ «ЧЕРНОБЫЛЬ В ЛИЦАХ»

Автор:
Фотограф:
sovadmin.gov.by
Листайте дальше, чтобы прочитать следующую новость