На прошлой неделе в Германии был побит температурный рекорд июня за всю историю наблюдений – 38,6°C, а на автобанах страны ввели скоростные ограничения из-за разрушающегося от жары асфальта. А во Франции отметка градусника достигла 45,9°C.
В это же время в кондиционированных помещениях World Conference Center в кампусе ООН в Бонне продолжались переговоры о завершении работы над «Книгой правил» Парижского соглашения (детальным описанием процедур реализации рамочного соглашения).
Её основная часть была согласована ещё в декабре 2018 года в Катовице, однако затянулось обсуждение одной из важнейших частей – рыночных и нерыночных механизмов сотрудничества.
Традиционно сложными остаются и переговоры о климатическом финансировании (помощи уязвимым странам), однако все страны одинаково серьёзно относятся к вопросу антропогенного изменения климата и необходимости скорейшего переустройства мировой экономической и энергетической системы.
Обсуждаемые проблемы важны для Беларуси: по данным Всемирного банка, уже сейчас страна в среднем ежегодно теряет около 1% ВВП из-за неблагоприятных погодных явлений, а более 40% её экономики обеспечивают зависимые от климата отрасли (источник).
Однако и эти цифры дают далеко не полную картину уже существующего и прогнозируемого ущерба для экономики Беларуси, связанного с изменением климата.
Что угрожает экономическому росту?
Центральными темами для обсуждения переговоров в рамках Рамочной конвенция ООН по изменению климата (РКИК ООН) обычно являются последствия для мировой экономики и финансовой системы, необходимость снижения климатических рисков.
Речь идёт также о перенаправлении глобальных инвестиционных потоков из индустрии ископаемого топлива в отрасли, которые способствуют адаптации и снижению воздействия на климат.
Завершившаяся встреча в Бонне не стала исключением.
Так, последствия изменения климата уже сейчас оказывают негативное воздействие на экономику уязвимых стран: эскалация климатических рисков замедляет экономический рост, что, в свою очередь, снижает потенциал страны к адаптации. Следом ещё больше увеличивается уязвимость страны и ещё сильнее замедляется экономический рост.
Эти факторы создают реальную угрозы попасть в удавку взаимозависимых рисков без шансов вырваться и преодолеть проблему бедности без внешней поддержки.
Размер и характеристики этой внешней поддержки – один из основных камней преткновения. Так, в рамках межгосударственного воркшопа по климатическому финансированию, состоявшегося в рамках переговорной сессии в Бонне, были представлены данные о финансовой помощи, выделяемой на адаптацию к изменению климата.
В среднем в год в категории Adaptation Finance предоставляется 58 миллиардов долларов США. При этом межгосударственные (мультилатеральные) фонды предоставляют только 3,28% финансирования. Пример такого фонда – Зелёный Климатический Фонд, созданный для помощи развивающимся странам.
В рамках билатеральных отношений предоставляется 54,66% финансирования, а на долю международных банков развития приходится 42,07%. Для банков процент грантовых средств составляет 9%, но для билатеральных проектов – практически половину (47% – гранты, 52% – займы).
Соотношение размеров грантовой помощи и кредитных ресурсов вызывает беспокойство у получателей такой помощи, и оно обоснованное: уже сейчас стоимость кредитных ресурсов для климатически уязвимых стран в среднем на 10% выше, чем для стран, имеющих более высокую устойчивость к негативным последствиям изменения климата (оценка Buhr & Volz 2018).
Однако за последние годы в рамках климатического финансирования в четыре раза быстрее увеличивается именно объем кредитных ресурсов, а не грантовой помощи. Об этом же говорит то, что кредитная рейтинговая фирма Moody’s разработала шесть дополнительных индикаторов для оценки климатических рисков государств-получателей кредитных ресурсов.
Помимо замедления экономического роста, повышения стоимости капитала и ухудшения инвестиционного климата, характерным последствием является и возникновение потенциально обесцененных активов (stranded assets).
На них можно посмотреть под двумя углами. С одной стороны, повышается риск преждевременного разрушения или повреждения активов в гражданской инфраструктуре, находящихся в государственной или частной собственности (железные дороги, мосты и прочее).
С другой стороны, они будут неизбежно терять в цене из-за изменений государственной политики и переориентации глобальной экономики на постепенный отказ от углеводородов активы в отраслях, связанных с добычей, переработкой, транспортировкой и использованием ископаемого топлива
И эта угроза вполне реальна для Беларуси, потому что транзит нефти и газа из России, а также переработка и экспорт углеводородов в ЕС являются достаточно заметными в экономике нашей страны.
Где происходят перемены?
Как часто случается, самое важное во время переговорных сессий происходит совсем не в кампусе ООН, а в национальных столицах. Так, во время сессии в Бонне важнейшие новости пришли из Лондона, Парижа и Копенгагена.
Великобритания и Франция утвердили цель по переходу к углеродно-нейтральной экономике к 2050 году на законодательном уровне, при этом Франция планирует закрыть все угольные электростанции уже к 2021 году.
Новое коалиционное правительство Дании объявило о планах увеличить свою «парижскую» цель по сокращению выбросов в два раза – с 35 до 70% уже к 2030 году, а также полностью свернуть продажу автомобилей на бензине и дизеле к 2030 году.
Правительство Индии заявило о планах по строительству дополнительных мощностей возобновляемых источников энергии (плюс 500 ГВт к 2030 году). Для сравнения проектируемая мощность БелАЭС – 2,4 ГВт.
На уровне Евросоюза пока не удалось утвердить общую цель по переходу к углеродно-нейтральной экономике к 2050 году: против высказались страны Восточной Европы – Польша, Венгрия, Эстония и Чехия. Однако несложно подсчитать, что остальные 24 члена ЕС голосовали за. Так что тенденция очевидна: и государства, и инвесторы серьёзно относятся к выполнению Парижского соглашения.
Сразу после завершения переговорной сессии в Бонне началась встреча G20 в Осаке. К этому мероприятию 477 крупнейших мировых инвесторов, управляющие активами с совокупной стоимостью более 34 триллионов долларов США, выпустили обращение к лидерам «большой двадцатки», подчёркивающее важность Парижского соглашения и призывающее к выполнению его целей.
Однако впереди ещё много работы. Нужно выполнить цель соглашения по удержанию роста температуры в пределах 1,5°C – это, по данным последнего доклада Международной группы экспертов по изменению климата при ООН, критически важно для уязвимых государств.
Но это возможно, если практически 80% глобальных инвестиций станут низкоуглеродными уже к 2030 году, а субсидирование индустрии ископаемого топлива будет прекращено.
Сейчас, по разным оценкам, субсидии в ископаемое топливо составляют сотни миллиардов долларов ежегодно и в два-четыре раза превышают поддержку возобновляемой энергетики.
Стоит также учитывать, что увеличение объёма инвестиций в низкоуглеродные отрасли создаёт дополнительный эффект по снижению необходимых объёмов ресурсов для достижения других Целей устойчивого развития (ЦУР).
Существенные изменения наблюдаются и в политике Центральных банков многих стран: так, в международную Сеть центральных банков по озеленению финансовой системы входят уже 36 членов, включая Центральные банки Франции и Германии, Нидерландов, Испании, Швеции, Великобритании, Китая и ряда других крупнейших экономик мира.
Сообщество Центральных банков разработало ряд рекомендаций по учёту климатических рисков и соответствующей корректировке своей монетарной политики.
«Если вы посмотрите на экономический эффект изменения климата, это, вероятно, в долгосрочной перспективе стагфляционный шок с более высокими ценами и более низким уровнем производства, – заявил глава Центрального банка Франции Франсуа Виллерой.
– Это одно из самых сложных потрясений, с которыми приходится сталкиваться центральным банкам».
Беларусь как хутор
Государственное восприятие угрозы изменения климата для общества и экономики Беларуси заставляет задуматься о том, что наша национальная идея - это хутор посреди глухого болота на Полесье, где мелиорацию, коллективизацию и мировые войны не ждут, но они все равно приходят.
Обсуждая финансы и международное сотрудничество в Бонне, эксперты и представители делегаций других стран много раз говорили: уже сейчас они наблюдают существенное повышение потенциала государственных институтов в развивающихся странах в том, что касается приведения политики в соответствие с требованиями, необходимыми для доступа к климатическому финансированию.
Ведь сложно рассчитывать на помощь, когда нет ясных оценок климатических рисков, стратегий снижения выбросов и адаптации, чёткой законодательной базы и людей в госорганах, с которыми можно разговаривать. А главное – понимания приоритетности проблемы в среде государственных органов, готовности сотрудничать между собой и со странами-донорами.
Беларусь – не развивающаяся страна. Это даёт преимущества (мы одна из наиболее устойчивых к изменению климата стран Европы) и одновременно приносит проблемы: мы не можем рассчитывать, например, на средства Зеленого климатического фонда.
Однако, как уже было сказано выше, мультилатеральные фонды составляют лишь небольшую часть изменяющихся финансовых потоков, и главный канал – это двустороннее сотрудничество с государствами и инвесторами.
В этой ситуации залог национальной безопасности страны – её имидж как проактивного надёжного партнёра, институционально и политически готового к реализации международных климатических проектов, в том числе в рамках Механизма устойчивого развития Парижского соглашения.
Вы ведь помните, что 24 страны ЕС голосовали за переход к углеродно-нейтральной экономике в течение следующих 30 лет?
