В беседе Женя рассказывает, как проходили ее школьные годы. И становится понятно, что ее детство значительно отличалось от детства детей в других городах Беларуси.
Каждый ученик в школе Жени имел удостоверение, которое указывало, что человек проживает на пораженной радиацией территории.
Зелёный портал поговорил с Евгенией о том, почему дети, рожденные в чернобыльской зоне, обижаются на родителей, и почему беларусам хватит говорить про ЧАЭС.
«У меня с самого детства было осознание того, что я живу в Чернобыльской зоне. Потому что в школу приходили люди, которые проверяли учеников на радиацию, брали общий анализ крови.
В школе каждый год проходили мероприятия, посвященные трагедии на Чернобыльской АЭС. Конечно, это всегда было очень грустно, потому что понимаешь, что все это произошло недалеко от места, где ты живешь. В школу приходили старые жители Хойников, которые рассказывали одно и то же. Такое ощущение, что это был текст под копирку, поэтому это было неинтересно и даже скучно.
Я не отношусь к этой трагедии как к чему-то, что нужно оплакивать. Возможно потому, что эта тема мне надоела с детства. Мне тема Чернобыля вообще неинтересна.
У меня даже в памяти нет какой-то истории этих людей, которая запомнилась бы. Настолько все истории были похожи, что сливаются в одну. Во всех них было про то, как все куда-то бежали, как оставляли вещи, как всем было страшно. Когда слушает на протяжении многих лет одно и то же, никакого страха и интереса они уже не вызывают.
У меня всегда было ощущение, что этот текст им всем дали выучить, но на самом деле реальность выглядела иначе. Например, моя мама рассказывала совсем иначе – что эвакуировали их не сразу, что дали время на сборы вещей, что эвакуировали в Гомельскую область, недалеко от санатория «Живица», что эвакуировали в такие же радиационные места.
Нельзя сказать, что власти не старались эвакуировать людей, скорее не было возможности собрать всех в одном месте. Будучи взрослым человеком, я понимаю, что на месте родителей никогда в жизни не вернулась бы в Хойники, если перенестись в 1986 год.
По рассказам моей бабушки, численность населения после трагедии значительно сократилась. Мои же родители с бабушкой и прабабушкой вернулись обратно. Им некуда было идти, никому из пострадавших не выделяли жилья в более безопасном месте. Просто выделили на время какое-то, а потом отобрали и сказали возвращаться обратно.
У сестер бабушки была финансовая возможность уехать в другие города. Кто-то уехал в Речицу, кто-то в Гомель. Была жива прабабушка, на тот момент она уже была очень пожилой. Ветеран войны, кстати. Чтобы переехать, нужны финансы, возможности такой не было. Вот они и остались дальше жить в этом месте.
Анализируя то время, могу с уверенностью сказать, что я не допустила бы, чтобы моя семья жила в городе, который находится рядышком с ЧАЭС. Это страшно и не знаешь, когда это может произойти. Даже несмотря на то, что в настоящее время за этим всем следят, трагедия все равно может произойти в любое время. Это как банка огурцов, которую если неправильно закатаешь, она лопнет ночью. А кто, как и что, уже будет неважно.
Начинала смотреть сериал «Чернобыль», но передумала. Наверное, у меня сейчас не тот период времени, чтобы смотреть его. Он очень грустный. В детстве мне хватило узнать сполна про трагедию.
Все школьное время в музей Чернобыля нас водили на экскурсии, документальные фильмы показывали всегда.
Мне кажется, что нам даже не давали права хотя бы на минуту забыть о том, на какой территории мы живем. Каждое лето выдавали памятки, где можно купаться, где нельзя купаться, про грибы и ягоды уже рассказала.
Я никогда не понимала, почему у нас нельзя собирать грибы и ягоды. Конечно, мы их все равно собирали, но только в разрешенных местах. Всегда хотелось куда-то сбежать от всего этого и собрать наконец-таки грибы с ягодами, чтобы никто не говорил, что это запрещено и опасно.
Мне кажется, что никто этого практически не соблюдал. Все мои сверстники – люди со слабым здоровьем, у меня у самой слабое. Огромное количество учеников из моей школы были с пороками сердца. У меня, кстати, третья доля в селезенке, можно сказать, что у меня есть мутация.
Сейчас у моей мамы проблемы со здоровьем, и сказали, что, возможно, повлияла радиация. Несмотря на все это, несмотря на то, что нам постоянно напоминали, где мы растем, никакой дополнительной медицинской помощи у нас никогда не было. В городе единственная больница, которая перегружена людьми, но в ней постоянная нехватка врачей.
В детстве была обида на родителей, почему они не уехали из Хойников, почему остались на этой территории, несмотря на опасность. Сейчас я понимаю, что прабабушка не перенесла бы переезда. Со временем становишься старше и понимаешь, что переехать они просто так не могли.
В школе были страшилки, что по улицам из-за радиации ходят чудища, что собака превратилась в трехглавую. Все это стало каким-то народным фольклором. Всем нам, школьникам, истории про ЧАЭС неинтересны. Вот рассказали один раз, второй, пятый, и все. Хватит, дальше уже додумывали и придумывали сами.
Если честно, мне кажется, что у нас достаточно документальных фильмов, достаточно информации про радиацию, про аварию. Фильмы и статьи – это одно, но увидеть историю – это совсем другое.
Вот Припять я считаю уже чем-то большим, чем материалы. Мне кажется, что если хочешь узнать что-то о Чернобыле – едь в Припять. Ведь там каждая квартира, каждая вещь хранят в себе историю. И примерно можешь понять ту обстановку, в которой находились люди.
Мое чернобыльское удостоверение помогает мне получить общежитие без очереди и я могу уйти с работы, не предупреждая работодателя. Но, если честно, я им никогда не пользовалась и даже толком не знаю условий его применение. Знаю только то, что по статье 22, у меня каких-то полезных льгот по сути и нет».
Больше личных историй людей, переживших аварию на ЧАЭС и ее последствия, читайте в спецпроекте Зелёного портала "Шлях можа быць іншым".