Лекция 1. Тема: «Состояние лесов Беларуси — тенденции, проблемы и пути решения». Докладчик: Максим Ермохин
За последние 25 лет отмечается пик гибели лесов. Причина — неблагоприятные погодные условия, массовые усыхания и ветровалы. Начало 2000, 2010, 2011 годов — время, когда все еловые леса в Беларуси начали массово гибнуть. Ежегодно по всей стране теряется до 20 000 га еловых лесов. Оставили свой негативный след и пожары. Например, в 1992 году была сильная засуха, за лето всё выгорело. Но потом лесная охрана вышла на новый уровень, и ситуация улучшилась: за последние 5-7 лет количество пожаров уменьшилось (200-300 га по всей Беларуси — это совсем маленькие цифры по сравнению с тем, что было раньше).
Все пожары связаны с засухами в летний период. Прежде подобное явление наблюдалось в 1960, 1970, 1980-х годах.
Климат в Беларуси меняется. В период с 1961-го по 1990-й год среднегодовая температура в Брестском регионе составляла 6-7ºC, начиная с 1990 года. В 2006-м она уже была 7-8ºC, к 2010-му — 8-9ºC. Естественно, увеличивается количество засух, которые приводят к катастрофическим последствиям для лесов, в первую очередь для бореальных видов. Климатические изменения в 1991-1996 годах привели к увеличению осадков зимой за счёт дождя. Повысились средние температуры — она стала на 3ºC выше. Поэтому осадки выпадают не в виде снега, а в виде дождя.
Летом температура также немного повысилась, а количество осадков уменьшилось. В результате этого засухи начали чаще возникать. К чему это приводит? Проанализировали, что происходит со снежным покровом в Березинском биосферном заповеднике. Оказалось, образование снежного покрова сместилось на две декады. Более того, его глубина уменьшилась почти на 25% в зимний период. К началу вегетационного сезона снег начинает таять, и наступает хорошая влагообеспеченность у деревьев, но по факту эти 25% запаса влаги отсутствуют. И деревья начинают испытывать недостаток воды уже в начале периода роста.
«Изменение климата или антропогенной воздействие — причина усыхания ели?»
Если мы посмотрим на границу сплошного распространения ели, то увидим, что в нескольких регионах на юге еловые леса уже исчезли. Ель в составе присутствует, но уже не доминирует. Во многом это связано не только с климатом, но и с мелиорацией, которая интенсивно проходила в данных регионах.
В Беловежской пуще осушительная мелиоративная система отразилась по всему периметру территории. Если посмотреть на трёхкилометровую зону вокруг каналов, то окажется, что практически вся она затронута осушением.
На территории Беларуси проходят границы трёх лесообразующих пород — ели, граба, ольхи серой. Когда происходит потепление климата, эти границы смещаются на север. При верных климатических прогнозах граница разделов может сместиться на 100-200 км. Если климат будет теплеть, то, вероятнее всего, у нас произойдут такие изменения.
Сделав анализ «Влияние климата на прирост деревьев при потеплении», оказалось, что на такой породе, как сосна, глобальные изменения сильно не отразятся (на юге может увеличится прирост до 6%, а на севере до 10%).
С елью всё гораздо радикальнее: вся юго-западная часть попадает в очень неблагоприятную климатическую зону. Снижение численности ели возможно до 25%. В случае, если будут более частые засухи, данная порода у нас просто исчезнет. Спелые леса уже не будут формироваться.
Однако нельзя говорить о том, что все климатические факторы настолько печальны для ели. Если она растёт в оптимальных условиях, то у неё, как у любой бореальной породы, происходят следующие изменения — погибает часть породы.
Образуются окна разного размера, которые постепенно зарастают кустарниками. Затем появляются подростки, для них складываются очень благоприятные световые условия в этих областях. В результате начинает формироваться разновозрастный древостой. По периферии растёт лес более старый, в окнах более молодой. И если периодически (раз в 10-15 лет) происходят какие-то нарушения полога, то формируется абсолютно разновозрастный древостой, устойчивый к воздействию внешних факторов. Если короед будет нападать на такой лес, то не сможет съесть все деревья, потому что для него кормовая база не очень благоприятная. В результате насаждения будут достаточно устойчивы.
Хорошим примером являются распределения по ступеням толщины деревьев. Отпадают в первую очередь деревья высокой толщины. Одновременно с гибелью верхнего полога у нас появляется второй ярус, и развивается подрост. Происходит омоложение древостоя. Но, если мы начинаем вмешиваться в такие насаждения с рубками, то забираем всю древесину, и появляющийся подрост начинает зарастать мелколесными породами гораздо интенсивнее. В результате подрост попадает под полог кустарника и развивается гораздо хуже.
В том случае, если у нас остаётся валеж, а на валеже складываются прекрасные условия для возобновления (до 200 штук на м2), количество подроста увеличивается сразу как минимум в 2-3 раза.
Минлесхоз констатирует, что происходит массовое усыхание ели. Гибнет она в основном на востоке Беларуси и в Гродненской области. Почему именно в этих местах? На тяжёлых почвах происходит следующее: при интенсивных засухах уровень грунтовых вод понижается. У ели поверхностная корневая система. Она через трубники не может корнями проникнуть ниже. Возникает вопрос: как тогда ель вообще тут сформировалась? Порода в наших условиях даёт прирост по 1,5 см в год. Она очень быстро вырастает, но и так же быстро её съедает короед. Начиная с 60 лет он её начинает поедать, так как ель в этом возрасте ослаблена.
Мы решили проверить, насколько формированию ельников поспособствовал человек, и не является ли Беларусь зоной для широколиственных лесов. Ведь почвы в тех местах очень богаты.
Если мы посмотрим сегодня на распространение дубрав в Беларуси, то самая большая их доля приходится на юго-восток, точнее, Гомельскую область. Эксперты не видят причин, почему дуб не может расти на севере страны. Да, это не центр ареала, но там нормальные условия для его произрастания. К тому же, там благоприятные для роста дуба лесные почвы с условиями С2 С3 Д2 Д3. Если сравнить с картой, то можно увидеть, что зона не совпадает с распространением широколиственных лесов. Как можно проверить, были ли здесь эти леса ранее?
Учёные озаботились топонимикой. Дуб — дерево культовое и должно было отражаться в названии населённых пунктов. Это славянское название, которое появилось на территории Беларуси в IX-X веках. Если посмотреть на плотность распределения деревень, то предстанет следующая картина.
Если рассмотреть плотность размещения деревень с названием «дуб» и долю лесных почв, благоприятных для его произрастания, то картина становится достаточно ясной. Следующий вопрос: есть ли вокруг деревень дубравы? Оказалось, что по северной части Беларуси до 50% населённых пунктов, имеющих корень «дуб», не имеет дубрав. А на юге их численность сейчас составляет около 20%. Можно предположить, что всё-таки они там когда-то были, но затем исчезли. Но когда это произошло? Наши учёные утверждают, что на севере Беларуси последние 100 лет ельники присутствовали всегда. Значит, нам нужно взять для исследования более ранний период.
Историки восстановили хронологию торговли древесиной. Оказалось, что в XIII-XVII веках её продажа велась с восточного побережья Балтийского моря. В тот период именно дуб уплывал в Европу по рекам. К примеру, в Германии находят постройки из брёвен нашего дуба. Дубы сплавляли по Западной Двине, Нёману и Западному Бугу. Следовательно, беларусские дубравы начали гибнуть именно в этот период.
Согласно археологическим раскопкам в Гданьске, в XIV веке из Беларуси вывозилось 80% древесины дуба и только 20% — сосны. Но уже в XV веке пропорция кардинально поменялась: в продажах числилось лишь 10% дуба и 90% сосны.
То есть в этот период дуба в Беларуси уже не осталось.
В северной части Беларуси дубовый лес ещё сплавляли активно по Березине. Березинский заповедник расположен на водоразделе Балтийского и Чёрного морей. Расстояние между озерами Плавно и Береща — 3 километра. В начале XIX века там построили канал. Согласно историческим данным, ещё до его строительства деревья, которые вырубались, поднимали вверх по Березине в течение года и оставляли на берегу до зимы. Зимой на санях перетягивали в озеро Береща и уже весной сплавляли в реку. Это зафиксированные данные с начала XVI века.
Почему сегодня в Беларуси нет дубрав?
Давайте посмотрим на стандартный сукцессионный ряд: после пожаров и вырубки изначально появляются травы и кустарники, затем происходит зарастание мелколесными породами, а уже потом появляются либо ельники, либо сосняки. Только после того, когда ельники выйдут из-под мелколиственных пород и начнут распадаться в результате усыханий и короеда, потихоньку начнут формироваться широколиственные породы. Этот процесс очень медленный. Широколиственные леса начинают доминировать минимум лет через 300.
У нас же сегодня всё происходит достаточно просто: как только доходит до стадии мелколиственных пород — лес сразу же вырубается. За редким исключением дело доходит до ельников и сосняка возраста 100-150 лет. Такой процесс в Беларуси непрерывен уже несколько сотен лет.
Несколько лет назад мы анализировали, что же происходит с ельниками на территории Беловежской пущи. Брали лесоустройство 2005 года и абсолютно случайным образом выбирали выдела, не видя таксационных карт. Мы знали, что там спелый ельник. Занесли в GPS эти координаты и по координатам просто пошли в лес. Придя на место, мы делали описание для этих участков. Случайная выборка показала, что фактически все ельники погибли. Интересно, что среди этих усохших ельников сохранились дубы и сосны! Возраст погибшей ели — 100-120 лет, оставшихся деревьев дуба — 200-250 и сосны —180-240 лет. Это означает, что, когда сосняки с дубом вырубилиы, была посажена ель. Ель доросла до определённого возраста и опять отпала, или её вырубили. Следовательно, если сейчас всё оставить нетронутым, как есть, то пойдёт естественное возобновление широколистных пород.
Мы проанализировали, что же происходит в условиях С2 Д2 С3 Д3 (наиболее богатые условия произрастания), поставили вместо текущей преобладающей породы то, что там должно расти и развиваться естественным путём и получили картинку: серый цвет — широколиственные леса, светло-голубой — березняки, затем черноольшанники и т.д. Если посмотрим приблизительные несоответствия, то получим следующую карту:
Красный цвет — это места, где должны находиться либо широколиственные леса, либо хвойные на месте мелколиственных. Многие из них должны произрастать на месте лесосеки. Ничего удивительного в этом нет, потому что на территории нацпарка велось хозяйство. Но хотим ли мы пытаться в этих условиях восстановить то, что там должно расти? Что же делать в заповедной зоне? Охранять её и оставить всё, как есть, или же что-либо предпринимать? Если вернёмся к предыдущему рисунку, вспомним, что у нас в стране планируют хозяйство максимум на 100 лет, зачастую создают культуры и о них забывают к 70-80 годам.
Поэтому проблема сегодня в том, что наше лесное хозяйство никогда не планирует сохранять леса на более длительный период.
Если же мы говорим про эксплуатационные леса и обычный лесхоз — здесь никаких вопросов не возникает. Но когда речь заходит о национальном парке, лесах первой группы, где рубки главного пользования запрещены, мы должны планировать свое хозяйство как минимум на 300-400 лет и думать, чему мы будем содействовать. Да, это долгая стадия, а человек живёт гораздо меньше, но только так мы можем повысить устойчивость и предупредить неблагоприятные изменения.
Почему усыхают пойменные дубравы в нацпарке «Припятский»?
Есть ещё проблема с усыханием дубрав в национальном парке «Припятский». Все говорят в первую очередь об изменениях гидрологического режима. Да, это, безусловно, оказало влияние. Деревья к понижению уровня грунтовых вод не привыкли. Когда большие польдерные системы то сбрасывают, то накапливают воду, нарушается режим, деревьям тяжело приспособиться. Кроме того, когда проанализировали некоторые насаждения, которые, казалось бы, очень старые, то увидели, что все они сформировались из подроста, который рос порядка 100 лет. В нацпарке были вырубки и в начале ХХ века. Древостой, которому 200 лет, сформировался из угнетённого и повреждённого подроста. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они сгнили и пострадали от вредителей. Вопросов у специалистов по заповедной зоне быть не должно. Мы оставили её и забыли! Пусть развивается сама. Помимо того, в хозяйственной зоне в национальных парках все мероприятия тоже должны быть направлены на то, чтобы перейти в эту стадию (300 и более лет).