Исследование проводилось в течение 3 лет Варшавским университетом в партнёрстве с Институтом экономики транспорта (Осло). Проект «TRANPAREA» был посвящён проблематике международного сотрудничества в сфере трансграничных особо охраняемых природных территорий (ООПТ), расположенных вдоль внешних границ Европейского союза.
Исследователи-экологи рассматривают трансграничное сотрудничество как наиболее эффективную стратегию охраны трансграничных ООПТ, придерживаясь точки зрения, что природа не признаёт государственные границы, искусственно установленные на целостных природных территориях. Насколько такое мнение соответствует предпочтениям «обычных» людей? Таким вопросам задавались международные эксперты. Кроме того, целью проекта было определение ценности конкретных трансграничных ООПТ с применением методов стоимостной оценки экосистемных услуг.
Трансграничные парки размером с Индию
В начале XXI века в мире насчитывалось 188 трансграничных охраняемых территорий в 112 странах. Вместе они составляли территорию современной Индии — 3,2 млн км2. История же национальных парков официально начинается с создания первой территории подобного статуса — Йеллоустонского национального парка в 1871 году, хотя специалисты и утверждают, что существовал и более ранний парк. Находился он либо в Австралии, либо в Новой Зеландии. В исторический экскурс на презентации итогов проекта присутствующих ввёл доктор Томаш Жилич, профессор, эксперт Центра экологической экономики Варшавского университета, научный руководитель проекта «TRANPAREA».
«Как пример бинационального парка приводят Биг-Бенд на границе США и Мексики. Но это неудачный пример, так как не обе части ООПТ имеют статусы национальных парков. В то же время примером настоящего национального трансграничного парка является парк Калахари-Гемсбок, который расположен в Ботсване, Намибии и ЮАР. У туристов, которые его посещают, создаётся впечатление, что это непрерывная экосистема. Кроме того, у трансграничных нацпарков может быть особая миссия — пацифистская, примирение народов. Таким целям следует парк «Королевский риф» на границе Израиля и Иордании. Существует также проект трансграничного национального Балканского парка на границе Албании, Черногории и Косово», — рассказал доктор Жилич.
В Европе примером подобного сотрудничества может стать «Natura 2000» — сеть, созданная с целью охраны видов и биотопов общеевропейского значения. Ещё один удачный пример — «Ваттовое море» на границе Нидерландов, Дании и Германии, охраняемое в режиме национальных парков. Наиболее часто встречающаяся форма охраны трансграничных ООПТ — горные парки: Пиренеи, Альпы, Татры.
«В рамках "TRANPAREA" мы сконцентрировались на охраняемых трансграничных территориях, которые находятся вдоль внешних границ Евросоюза. Внешних наземных границ ЕС не так и много. В итоге в проект попал бинациональный парк "Фулуфъеллет" на границе Швеции (2002 г.) и Норвегии (2012 г.), а также Беловежская пуща на границе Беларуси и Польши. В первом случае это высокогорная альпийская система с лесами на горных склонах, во втором — равнинная, даже низинная экосистема, последний первобытный лес на равнинной территории Европы. Мы стремились определить, относятся ли граждане исследуемых стран к заграничному продолжению территории «своего» нацпарка как к единой экосистеме, как к «своей» части? Ценят ли её так же, как свою, или воспринимают как ''чужую''», — продолжил он.
Рекреационная ценность — 400 злотых на гектар
Результаты стоимостной оценки экосистемных услуг, то есть услуг, связанных с непроизводственной эксплуатацией леса, во время презентации представил доктор Марек Гергичны, эксперт Центра экологической экономики Варшавского университета:
«В экономике выделяют два вида благ: общественное и частное. Охрана природы — классический пример общественного (публичного) блага. Чтобы определить, какой уровень охраны природы является экономически оптимальным, на примере Беловежской пущи мы должны произвести стоимостную оценку. Сразу обращу ваше внимание на то, что не все представляемые исследования имеют отношение к пуще, часть касается польских лесов в целом».
В более ранних исследованиях, в 2012-2013 годах, проводилось анкетирование с помощью интернет-панелей: в общей сложности в Польше было привлечено 4000 респондентов: 2000 зимой и 2000 летом. Результаты опроса показали, что летом 50,55% поляков посещают леса, зимой — 33,9%. Летом они совершают в среднем 10 визитов, зимой — 9. 70% респондентов посещают одно и то же место.
Цели визитов по мере убывания — прогулки, сбор грибов, наблюдение за природой, спорт, сбор ягод.
В одинаковой степени люди добираются до леса пешком и на машине — по 41%, 17% — на велосипедах. Половина респондентов преодолевала в среднем 12 км в два конца ради посещения леса. Только 10% преодолевали 136 км ради визита в лес.
Исследователи применили метод транспортно-путевых затрат, чтобы посчитать полезность каждого визита. Получили от 13 до 15 злотых в среднем за один визит на человека. Если выразить экономическую пользу от рекреации в злотых на гектар, то мы получим 363 злотых, от сбора грибов — 30 злотых, ягод — 7 злотых. Таким образом, ценность непроизводственных функций (экосистемных услуг) лесов в Польше составляет 400 злотых на гектар.
Какие характеристики леса влияют на его рекреационную ценность?
Кроме того, исследователи попытались определить зависимость рекреационной привлекательности леса от его характеристик. Существует исследование Эдвардса 2012 года, когда учёный опросил 50 экспертов природоохранной сферы, задав им вопрос: какие характеристики леса, по их мнению, влияют на его привлекательность для людей? Специалисты из Варшавского университета провели такое же исследование, опросив вместо экспертов обычных поляков.
«К сожалению, леса в Польше гомогенные, похожи между собой, поэтому сложно определить, какие характеристики леса влияют на частоту посещения. Мы смоделировали гипотетические леса и попросили респондентов выбрать наиболее предпочитаемый ими тип, который они больше всего хотели бы посетить», — подчеркнул Марек Гергичны.
В рамках опроса учёные подготовили 400 вариантов визуализаций на карточках для респондентов. Леса отличались по возрастным критериям, породному составу, уровню мёртвой древесины, степенью интенсивности ведения сельского хозяйства, типу посадки деревьев и так далее.
Согласно итогам опроса, главное, что интересует поляков в лесах с точки зрения рекреации — наличие пикниковых мест, беседок, экологических троп.
Важным атрибутом оказался возраст древостоя: люди были готовы поехать на 15 километров дальше ради того, чтобы увидеть 100-летний лес в сравнении с 40-летним. Поляки предпочли леса сложного породного состава, где представлено много лесных пород, леса неравномерного пространственного расположения и неравномерного возрастного состава.
Негативно поляки восприняли сплошные рубки: ради того, чтобы не попасть в такое место, они готовы проехать дополнительные 29 км. Хозяйственная деятельность человека стала чётким негативным элементом в восприятии леса обычными людьми.
«Когда мы говорим про многофункциональность леса, мы должны понимать, что выполнение всех функций в одном месте невозможно из-за мощного конфликта между хозяйственной, с одной стороны, и природоохранной, социальной, в том числе и рекреационной, функциями — с другой», — заметил Марек Гергичны.
Интересным моментом исследования стал тот факт, что люди были готовы ехать дополнительные 8 км ради того, чтобы не видеть лес с мёртвой древесиной. И этот пункт исследования натолкнул экспертов на мысль о проведении следующего исследования — о влиянии экологической информированности людей на рекреационную привлекательность леса.
Влияние экологического просвещения на предпочтения людей
Влияет ли информационная обеспеченность на предпочтения людей и как? Специалисты Варшавского университета провели сразу несколько экспериментов, чтобы найти ответы на поставленный вопрос. В рамках первого эксперимента респонденты были разделены на две группы. Первая получила информацию об экологической значимости мёртвой древесины, вторая — нет. Итог получился более чем показательным.
В первой группе респонденты были готовы ехать дополнительно 3 км ради того, чтобы увидеть лес с мёртвой древесиной. Во второй группе отношение к такому лесному массиву было крайне отрицательным.
Исследование на примере Татранского национального парка показало, что при условии адекватного экологического информирования люди готовы отдавать средства на расширение заповедных территорий, которые сегодня составляют 20% от площади нацпарка в Татрах. Так, 60 злотых в год готово платить польское домохозяйство, чтобы увеличить заповедные территории с 20% до 50%; 78 злотых — за увеличение с 20 до 90%, и 2 злотых готово отдать домохозяйство в год за увеличение заповедных зон до 100%.
Ещё один эксперимент провели с помощью фотографий разных типов лесов. Одна часть респондентов получала информацию до того, как увидеть фото, вторая часть — после. Результаты получились очень красноречивыми: если фото с мёртвым лесом для прогулок до получения информации о такой древесине выбирали 48% респондентов, то после получения информации в пользу этого снимка выбор делали 76% респондентов. Обычный же лес с ровными посадками до получения информации выбирали 57% респондентов, после получения информации — 26%.
120 злотых за визит в Беловежскую пущу
Методом транспортно-путевых затрат было исследовано, какое расстояние готовы проехать польские респонденты, чтобы увидеть Беловежскую пущу. В денежном выражении получилось, что 120 злотых готовы заплатить респонденты за визит в пущу против 14 злотых за визит в обычный лес.
Эксперты подсчитали: если бы эти деньги можно было получить в реальности, то выручка от рекреации на территории Беловежской пущи превысила бы доходы от хозяйственной деятельности в польской части в 3 раза.
Кроме того, в 2012 году проведён эксперимент о готовности поляков платить за расширение национального парка. Расширение предлагалось в двух вариантах — на леса, выросшие естественным путём на месте вырубок фирмы «Центура» в первой трети ХХ века и на всю территорию польского сегмента Беловежской пущи.
Исследование показало, что поляки готовы платить за оба вариант расширения, но предпочтение отдается первому варианту.
При этом предпочтения зависят от отдалённости проживания респондентов от Беловежской пущи. Чем дальше живёт респондент, тем больше он готов заплатить за расширение нацпарка. Так, готовность платить составляет в среднем 46 злотых в год с домохозяйства. 35 злотых готовы отдать жители Подляшья — региона страны, в котором расположена польская часть пущи.
Жители же Беловежской пущи отрицательно отнеслись к расширению нацпарка, что нашло своё выражение в минусе 27 злотых. Другими словами, они готовы доплатить, чтобы заповедные зоны Беловежской пущи не расширялись.
Беларусы предпочитают ничего не менять с точки зрения охраны Беловежской пущи
Итоги проекта подвёл Святослав Волосюк, технический координатор проекта «TRANPAREA».
Какие трансграничные ООПТ являются международными общественными благами? Например, в случае Балтийского моря ухудшение или улучшение его состояния одной из стран-участниц сразу скажется на общем состоянии и отразится на остальных прибрежных странах? Невозможно искусственно отделить территориальные воды, скажем, Швеции или Латвии от остальной Балтики. Это же касается и других общественных благ, таких как, например, глобальный климат или чистый воздух. В случае с сухопутными ООПТ ситуация другая: изменения на территории одного участника могут не проявиться немедленно, и остальные участники могут даже не замечать каких-либо перемен в течение долгих лет.
«Гипотезой исследования в рамках проекта «TRANPAREA» является утверждение, что трансграничные ООПТ могут быть признаны международными публичными благами с учётом предпочтений людей. Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу и было призвано исследование. Говоря простым языком, мы хотели понять, так ли люди ценят заграничную часть территории как свою собственную или относятся к ней по-иному?» — пояснил Святослав Волосюк.
Национальный парк «Фулуфъеллет» находится на открытом каменистом плоскогорье, поросшем лишайниками. На склонах плоскогорья растут леса. Большая часть парка находится в Швеции, в Норвегии — совсем небольшой кусочек. Диспропорция наблюдается и в пассивно охраняемых заповедных территориях: если в Норвегии это 50%, то в Швеции — 73% от общей площади соответствующего национального сегмента «Фулуфъеллет».
Интересный факт: при, казалось бы, мировой известности Беловежской пущи, исследование показало, что многие поляки не знали, что беларусская часть массива более чем вдвое превышает по размеру польскую, и были немало удивлены этим фактом.
- Польская часть занимает 64 000 га, беларусская — 154 000 га. Из них чуть более трети, как с беларусской, так и с польской стороны, в настоящее время охраняются в режиме пассивной охраны, или, как её называют в постсоветских странах, абсолютной заповедности. Пассивная охрана предполагает, что человек не вмешивается в природные процессы и предоставляет возможность управлять заповедной территорией самой природе.
В Беларуси и Польше анкетирование проводилось методом face-to-face, в Норвегии и Швеции — с использованием интернет-панелей. В каждой из стран в опросе приняли участие по 1000 и более респондентов.
«С точки зрения охраны природы важно, чтобы трансграничная природная территория функционировала как одно целое. Важная черта заложенного в исследовании сценария — ренатурализация территорий, расширение зоны пассивной охраны с тем, чтобы через 200 лет леса на участках, вновь взятых под охрану, выглядели как естественные. Мы помним, что малонарушенные экосистемы имеют тем большие шансы выжить в долговременной перспективе, чем они больше по размеру. Готовы ли граждане платить отдельный налог на доходы в течение 5 лет, чтобы реализовать предлагаемый сценарий?» — подчёркивает Святослав Волосюк.
В основу исследования был положен метод эксперимента с выбором. На выбор респондентов предлагалось несколько вариантов расширения зон пассивной охраны. Каждый из альтернативных вариантов охраны был описан с помощью 3 атрибутов:
- Расширение трансграничных пассивно охраняемых территорий в отечественной части ООПТ.
- Расширение таких пассивно охраняемых зон за границей.
- Налог с учётом паритета покупательской способности, который пришлось бы заплатить респонденту в случае, если будет внедрён в практику именно этот вариант сценария.
В различных вариантах эти атрибуты принимали различные значения. Каждый раз респондентам предлагалось выбрать наилучший вариант, а затем данные о принятых респондентами решениях анализировались статистически.
Наиболее важные выводы из исследований можно сделать следующие:
- Ни в одной из стран, в которых проводилось исследование, трансграничные ООПТ не являются международным общественным благом — у их граждан иные преференции.
- В скандинавском случае граждане Швеции и Норвегии готовы платить за расширение заповедных зон как со своей стороны, так и у соседей, несмотря на то, что ценят они эти территории всё же по-разному — «свою» существенно выше, чем «чужую». А если ценность двух частей ООПТ не равна, значит, они не воспринимаются как единое целое, как международное публичное благо. Это два разных публичных блага национального значения, каждое со своей ценностью.
- Поляки по большей части готовы платить за охрану собственного сегмента Беловежской пущи. Беларусы предпочли бы, чтобы всё оставалось, как есть — ничего не менять с точки зрения охраны пущи. Кроме того, и беларусы, и поляки отнеслись негативно к расширению охраняемых природных территорий на «чужой» стороне и перспективе софинансировать такое расширение из своего кармана.
- Прослеживается влияние взглядов и убеждений людей на их экономические предпочтения, однако оно специфично для каждой страны.
- Скандинавский случай ближе к ситуации международного общественного блага: шведы и норвежцы больше склонны к взаимному сотрудничеству. Например, исследования показали, что чем больше норвежцы верят в то, что шведы будут в одностороннем порядке заботиться о «Фулуфъеллет», тем выше их готовность помогать со своей стороны. Для сравнения у поляков наоборот, чем больше беларусы будут заботиться о пуще со своей стороны, тем меньше поляки готовы им в этом помогать.
- Режим охраны границы имеет значение для предпочтений, особенно в случае с беларусами, которым попасть на «чужую» сторону ООПТ значительно труднее, чем норвежцам, шведам и даже полякам. Исследования показали, что чем выше желание беларусов посещать пущу на своей стороне, тем выше их готовность заботиться об охране природы на польской стороне. У скандинавов и поляков в этом случае всё наоборот: чем выше шанс посетить «свою» часть «Фулуфъеллет» либо пущи, тем меньше желание заботиться о «чужой».
- Свою роль в предпочтениях скандинавов играет и так называемая патриотическая премия — дополнительное удовлетворение от охраны именно «своей» части «Фулуфъеллет» только лишь по той причине, что она «своя». А вот ни у поляков, ни у беларусов патриотическая премия не отмечена.
- Порядка 12% поляков готовы платить за расширение охраны в менее богатой стране — в Беларуси. У нас же никто не хочет раскошелиться на расширение охраны в более богатой стране — Польше.
Исследование показало, что экономически оптимальная стратегия охраны Беловежской пущи на данный момент не предусматривает значимой трансграничной координации действий, сотрудничества. Сейчас, похоже, люди просто не видят в этом необходимости. Однако если с точки зрения охраны природы важно, чтобы трансграничный объект функционировал как единое целое, для этого необходимо вложить силы и средства — в информирование людей.