Евгения Долгая и Ирина Ареховская познакомились с медиками, которые спасают животных каждый день. Эти люди также сталкиваются с выгоранием, болью, ложью хозяев питомцев и состоянием, когда опускаются руки.
В сегодняшней части мы публикуем чудесные фотографии и истории хирурга, анестезиолога и репродуктолога о своей профессии, об абортах у животных, о том, что помогает справляться с выгоранием и рассказываем, как проходит операция по кастрации джунгарского хомячка.
«Когда выводишь питомца после операции к хозяевам – непередаваемые эмоции»
«Моя основная работа – хирургия, экстренные операции. Чаще всего делаю лапароскопию и гастроскопию. Что это значит? Это значит при помощи камеры зайти в собаку и максимально ювелирно сделать свою работу с наименьшими последствиями для питомца. При работе всегда в голове держу правило: не навреди, - рассказывает Елена Манцевич, эндоскопист, хирург-лапароскопист. - Как проходят экстренные операции? Если животное сбила машина, открылось кровотечение, то мы проводим срочное УЗИ, если необходимо проверить, есть ли внутреннее кровотечение. Моя работа – найти, что кровит.
В некоторых случаях, чем быстрее найдешь, тем лучше, в других – пациента нужно стабилизировать и самого подготовить к операции. Бывает, что наркоз может попросту добить пострадавшее животное. Случается, что нужно искать донора крови. Для людей есть банк крови, а у животных с ним пока еще проблемы. Бывает и такое, что нет крови для сбитой собаки.
У собак тоже есть понятие группы крови. Есть универсальный первый донор. У нас есть люди, которые отзываются на такие призывы. В основном, это хозяева больших собак, у которых кровь можно взять без проблем в достаточном количестве. У нас есть база таких клиентов. Если есть в базе необходимая кровь, звоним хозяевам, рассказываем ситуацию, просим подъехать и берем кровь.
Бывают такие экстренные операции, когда животное проглотило игрушку и задыхается, и нужно срочно доставать – такое тоже делаю я. Вынимаю без разрезов, с помощью специального оборудования.
Когда слишком высокие анестезиологические риски или хозяин не готов после операции ухаживать, приходится животное усыплять. Иногда бывают настолько тяжелые операции, что послеоперационный период животного длится очень долго и нужен хороший уход, и занимает много внимания, а хозяин не готов на такой шаг. Риски всегда есть, если честно. Конечно, бывает и такое, когда операцию уже бесполезно делать.
Последняя срочная операция у меня была в прошлую смену. Привел хозяин своего ротвейлера весом пятидесят пять килограммов, у которого в течение недели округлился живот. Хозяин замечал, что что-то с питомцем не так, но дошел до врача только через неделю. Мы сделали УЗИ, и оказалось, что у пациента разрыв селезенки, появились новообразования и метастазы по всей брюшной полости. Мы с хозяином созвонились, объяснили все. Он принял решение эвтаназировать собаку – ввести наркоз, чтобы она больше не проснулась.
Всегда тяжело говорить такие вещи хозяину. Всегда принимаешь это близко к сердцу. Не скажу, что к такому привыкаешь. Всегда ставишь себя на место хозяина и думаешь, как поступил бы ты сам.
Когда удается в последние секунды спасти животное – радость для всей команды – хирурга, ассистента, анестезиолога.. Это кайфово и в душе ликую.
Когда выводишь питомца после операции к хозяевам – непередаваемые эмоции. Бывало, что я плакала по работе. Последний раз я плакала из-за того, что можно было спасти пациента, но из-за невозможности оплатить операцию хозяин принял решение эвтаназировать своего питомца. Такие моменты принимаешь близко к сердцу. Многие мои коллеги принципиально не эвтаназируют и стараются передать эту манипуляцию другому специалисту. Во время усыпления стараемся пригласить хозяина, чтобы он мог побыть до конца рядом со своим питомцем.
Люди часто заботятся о своих животных по выходным или после работы. Бывает такое, что животное мучается уже много дней, а у хозяев нет времени отвезти его к врачу. С халатностью приходится сталкиваться часто, к сожалению.
У меня было такое, что я говорю хозяевам: «Вы мне сейчас врете». Ответственность ведь легко переложить на питомца, который не может ничего сказать. Из-за недоговоренности часто сложно поставить диагноз. Бывает, что выясняем всей семьей, что происходит с их питомцем, и может быть так, что каждый член семьи говорит свою версию. Всегда забавно выискивать эту истину.
Бывают переломные моменты, и выгорание бывает, бывают мысли уйти из профессии. Потом приходишь на работу, там встречают лапки, носы, хвостики, которые не могут рассказать, что с ними не так, а хозяин врет. А я пытаюсь вытянуть из него истину.
Вот со временем снова возвращаешься в привычную работу. Если честно, работа и манит. Когда я нахожусь за дверями операционной, я чувствую себя на своем месте. Перед серьезной операцией мы с командой обнимаемся, у нас уже есть такая традиция. Чтобы как-то снять стресс и подбодрить друг друга.
Я занимаюсь йогой, боксом и хожу на штангу, чтобы не сгорать и отвлекаться».
«Моими пациентами были хомяки и африканский лев»
«В Беларуси раньше не было такой специализации, как анестезиолог-реаниматолог. Раньше хирург в ветеринарии одновременно был и анестезиологом, и ассистентом. Конечно, качество операций было гораздо хуже. Сейчас за каждым этапом операции следит определенный специалист. Я отвечаю за состояние пациента во время операции, за безопасность наркоза, за отсутствие последствий после наркоза. Хирург отвечает за технику операции, - говорит Константин Золотарев, анестезиолог-реаниматолог. - Самые маленькие пациенты, которые у меня были – это хомяки джунгарики. Весом двадцать грамм. Привели на кастрацию. Купили двух хомячков, которые оказались самцами и начали агрессивничать как только подросли. Пришлось удалить семенники, сейчас спокойно живут себе хомячки и наслаждаются жизнью. Самый большой пациент – это африканский лев, весом больше трехсот килограмм. Кстати, хомяки очень хитрые животные, они умеют задерживать дыхание.
В моей клинике оперируют не только кошек и собак, но еще и птиц, и хорьков, кроликов, хомяков, вот и львов. Для каждого животного индивидуально подбирается вид обезболивающего препарата, а также метод введения. Зависит это от вида животного, от состояния, от возраста, от веса, от комплекции, от вида операции.
Бывает, что приносят котика, который должен весить три с половиной килограмма, но весит он все десять. В таком случае наркоз рассчитывается на идеальную массу тела – на те самые три с половиной килограмма. Очень много переменных, которые нужно учитывать при анестезии, чтобы животное максимально легко перенесло операцию и быстро восстановилось после наркоза.
Во время операции я слежу за насыщением крови кислородом, за давлением, за концентраций углекислого газа, за общим состоянием пациента, температурой тела, электрокардиограммой. То есть я полностью отслеживаю, как пациент себя чувствует во время операции - от начала до самого конца. Нет страха, что животное проснется во время операции, потому что каждые 10-15 секунд отслеживаешь его состояние.
Я фиксирую любое изменение в организме пациента, и во время операции могу вводить препарат, потому что бывает такое, что операция изначально планировалась на полчаса, но в процессе оказывается, что патология серьезнее и нужно больше времени. Когда температура тела падает, обкладываем животное грелочками.
А еще важно учитывать тот момент, чтобы животное не помнило, что у него была операция и проснулось в хорошем состоянии. Самой операцией управляю я, и если вдруг во время операции что-то идет не так, и ее стоит заканчивать, об этом говорю тоже я. Хирург никогда не притронется к животному, пока я не скажу, что можно начинать.
Наркоз всегда должен учитывать: сон глубокий с амнезией, обезболивание и расслабление мышц. И контроль состояния во время пробуждения - просыпаются они на грелочках, не понимают, где они находятся и что с ними происходит. У них бывает и головокружение, и галлюцинации, поэтому каждого питомца укутываем в полотенце, под голову подкладываем специальные подушки, чтобы им было мягко и хорошо.
По продолжительности самая долгая операция у меня была в районе десяти часов. Мы оперировали того самого африканского льва, про которого уже рассказал. У него был перелом в области поясничных позвонков и паралич тазовых конечностей. Этот лев изначально был в цирке, а потом попал в зоопарк. Часто для таких животных изначально подбирается неправильный рацион, но я думаю, что у льва, которого я оперировал, были травмы в области позвоночника. В зоопарке лев начал быстро набирать массу, и у него произошел перелом. Он даже не вставал – ползал на передних лапах.
Чтобы прооперировать льва, пришлось консультироваться с африканскими коллегами. Неделю готовились к операции, потом ночь его оперировали. Закрыли клинику на ночь, а на следующий день уже работали в привычном режиме.
У меня никогда не было мыслей уйти из профессии. Я точно могу сказать, что я на своем месте (три раза стучит по столу). Опускаются руки, когда выкладываешься вовсю, но животное погибает по не зависящим от нас причинам. Тогда занимаюсь спортом, который очень помогает выплеснуть всю боль и негатив. Но когда после тридцати шести часов без сна животное утром виляет хвостиком – это окрыляет».
«Животным тоже делают аборты»
«Я занимаюсь репродуктологией кошек и собак, занимаюсь новорожденными котятами и щенками от нуля до десяти дней, недоношенными животными, присматриваю вообще за всей малышней. Еще я занимаюсь гинекологическими и урологическими больными. Мало кто понимает, что животные могут болеть гинекологическими заболеваниями. Если говорить про всех заводчиков животных – часто они не проверяют своих животных на способность родить здоровых малышей. Просто им никто не предлагал проверить своих животных на инфекции и репродуктивность. Рождение здорового помета, количество щенков – на все это влияют инфекции, которые нужно лечить, - рассказывает Елена Старкова, репродуктолог. - У животных есть и уреаплазма, и микоплазма, и хламидиоз, и герпес, и вирус. Эти заболевания передаются половым путем, но бывает, что и при рождении у больных родителей малыш тоже получает инфекцию.
За все время работы я столкнулась только с одним абсолютно здоровым животным, у остальных что-нибудь да находилось. Животным тоже делают аборты, но это дорого.
Недавно мы делали аборт высокопродуктивной собаке. Хозяева заметили, что собака убежала во время течки куда-то, и заметили у нее все признаки беременности. Привезли ко мне, беременность подтвердилась. Аборты собакам делают до сорока дней, сама беременность идет 60-62 дня. Препарат очень дорогой – 10 миллилитров стоят 200 рублей. И он не дает гарантию, что собака точно абортируется. У препарата очень много особенностей, он еще и очень токсичный. Аборт у животного – это медикаментозный аборт, в процессе которого происходит растворение плода.
Животик округляется, опускаются соски, животное может истерить, могут появиться вкусовые особенности – все это признаки беременности у животного. Одна заводчица тягала свою беременную собаку до самых родов. Собака весила десять килограмм, была толстенькой, у нее были очень крупные плоды.
Заводчик заводчику рознь. У меня есть маленькая группа заводчиков, которые понимают, что здоровье животного – это не бизнес. Ненормальный заводчик не получает прибыли.
Если заводчик из ряда “just bisness” – хочется в голос орать и волосы на себе рвать от потребительского отношения к животным. Стараюсь сдержаться, но не всегда получается.
Бывало, что говорю, что заводчик относится к кошке, будто она не живое существо, что для него главное, чтобы кошка плодилась и плодилась. Есть такие заводчики, у которых кошка беременела даже когда не заканчивала кормежку предыдущего помета.
Ни одна беременность не приносит здоровье. Когда говорят, что рожать нужно для здоровья – это фантастическая, конечно, штука. Есть и бесплодные животные, чаще всего это вызвано инфекцией. Бывает и такое, что я говорю хозяевам, что не советую, чтобы их животное беременело. На протяжении всей беременности животным нужно давать специальные корма, витамины, ходить на УЗИ. Это все должно проходить как у людей.
Но у животных, кстати, во время УЗИ невозможно определить пол. Роды я принимала по экстренному случаю. Рождение – это всегда волнительный процесс. Держать рожденного малыша – это, конечно, восторг. Но первое, о чем думаешь – как спасти жизнь».