22.04.2016 / 19:04

Тема Островецкой атомной электростанции, ударными темпами строящейся на западе Беларуси, не сходит со страниц отечественных СМИ. Реже упоминается закрытая Игналинская АЭС, находящаяся рядом, по ту сторону литовской границы. Пресс-тур на территорию обеих станций, организованный МОО «Экопартнёрство» и Экологической сетью «ZOI», позволил журналистам взглянуть глубже не только на сухие цифры энергетических сводок. Любая станция — это ещё и целые города энергетиков, десятки тысяч человек. Районы и регионы, живущие за счёт своей кормилицы. Расцветающие и умирающие вместе с ней.

Две страны, две станции, два города энергетиков. Объекты разделяет всего 60 км пути и государственная граница. Граница Шенгенской зоны, Евросоюза и… граница времени. Два пресс-центра АЭС со схемами, картами и набором материалов. Две станции, на одной из которых идёт монтаж, а на другой — демонтаж. Островец и Висагинас. Населения первого с 13 000 человек вырастет до 30 000. У второго 35 000 жителей в прошлом, а сейчас — менее 20 000 человек. Общее у этих городов одно — люди с их мечтами и разочарованиями, трагедиями и судьбами.

 

В глаза смотрели живые атомщики

Островец — это прошлое Висагинаса. Свежий асфальт, новые дома, хорошие зарплаты и ощущение стройки века. Скромный 8-тысячный городской посёлок вдруг обрёл вторую жизнь: огромные бюджеты, кварталы, больница, «социалка» и статус города — теперь здесь всё серьёзно.

Местные жители с одобрением наблюдают за невиданными темпами строительства, не забывая опасаться за экологию. «Ой, страшно, конечно, а что делать? Чернобыль, да. Но жить как-то надо…» — работницы кафе синхронно выражают, кажется, общее мнение жителей города. Может ли оно быть другим? Чернобыль давно и далеко, а жить надо здесь и сейчас. К тому же, тут новые реакторы. Говорят, что безопасные.

— Мы смотрели людям в глаза, — руководитель группы по информационной работе и связям с общественностью Эдуард Свирид был крайне убедителен. — И вот эти, как я говорю, живые атомщики на своём примере объясняли людям, что такое ядерная энергетика. Люди, которые смотрели на них, видели, что они вполне адекватные, образованные, здоровые, что немаловажно.

Хорошо оборудованный инфоцентр БелАЭС оставляет приятное впечатление. На мировой карте действующих станций, среди ожерелья красных огоньков уверенно горит зелёный, островецкий.

Рассказ о станции занимает значительное время, большая его часть — про безопасность. Новейшие автоматические системы, корпусной (в отличие от чернобыльского) реактор, дополнительная бетонная гермооболочка с толстыми стенами, замкнутые контуры циркуляции теплоносителя. Понятным и живым языком, с чувством и расстановкой, журналистам объяснили, почему новая станция надёжна и не может взорваться в принципе.

— Чернобыльская АЭС второго поколения. А у нас — третьего, — отметил Эдуард. — Наверняка будет и четвёртого.

Во время работы АЭС станет производить минимальное количество выбросов: водяной пар из градирен, да лишняя вода охлаждения, приведённая к температуре Вилии, чтобы не влиять на экосистему реки. Влияние станции на радиационный фон — минимально.

Виктор Турельский, начальник оперативно-производственной службы Беларусской атомной станции, готов, кажется, к любым вопросам. Обращение с ядерными отходами — самая очевидная тема.

— Во время эксплуатации появляются ещё жидкие отходы, — вероятно, в сотый раз рассказывает о больной теме он. — Если они будут иметь такую активность, что их использовать нельзя, то их забитумируют. Отходов здесь будет минимум: это современная станция, на которой уровень локализации и обращения с отходами на порядок выше, чем на станциях предыдущего поколения.

Отработанное топливо — дорогая вещь, его планируется отправлять на переработку в Россию. Хотя до сих пор не научились извлекать из него все ценные вещества. На Запорожской станции всё топливо вывозилось в РФ. Затем придумали сухое хранилище отработанного топлива в виде железобетонных контейнеров — это болванки диаметром 2 метра и высотой порядка 12 метров на площадке возле станции. И радиационный фон там замечательный. Можно так хранить. Но в Беларуси топливо храниться не будет.

Автобус МАЗ немыслимого малинового цвета провёз группу мимо строящихся энергоблоков. Там, где когда-то будет происходить ядерная реакция, сейчас уже горячо: масса кранов и сотни рабочих трудятся не покладая рук. Сотрудники безопасности строго запретили фотографировать забор объекта.

Продемонстрировали журналистам и учебно-тренировочный центр. Полномасштабный тренажёр (ПМТ) — самая интересная его часть. Это точная копия реального контрольного центра, который будет создан на АЭС. Тренировка шла даже во время визита. Когда в первый раз заверещала тревожная трель аварии, кто-то пошутил: «Куда бежать?» А в ответ: «Бежать уже поздно». Дежурные резво реагировали на опасность. Нажимались кнопки, двигались графики, после чего ситуация приходила в норму.

За пультами — молодые ребята. Попасть в центр управления непросто: сюда большой конкурс специалистов. На лицах вполне читается ощущение принадлежности к чему-то большому и важному. Похоже, в той или иной степени это чувство испытывают все, кто связан со станцией.

 

«Выживаем как можем»

— Она не работает. Толку от неё нет никакого. Европа финансирует закрытие станции, там есть персонал который её поддерживает, — случайный житель Висагинаса был зол, и причина тому явно не беларусские журналисты. — Половина города уже разбежалась. Выживаем за счёт европейских дотаций. Мы ничего не производим такого, чтобы обеспечить себя самостоятельно.

Пенсионер Тадеуш Вышемирский, работавший когда-то на строительстве Игналинской АЭС, привычно критикует власть. У него своя точка зрения, в которой странным образом уживается как критика атомной станции, так и факта её закрытия:

— Конечно, это глупость — закрывать работающую, приносящую прибыль станцию. Ну, в политике, как я думаю, очень много глупостей. Это шахматная игра. Вся эта политика гнилая и никудышная, всё это ведёт в тупик.  

Не особо верит Тадеуш и в строительство новой станции в Литве:

— Глупости, никто не будет строить. Литва задолжала больше 10 миллиардов долларов. А чтобы станцию построить, надо ещё больше. Кто ж её будет по-новой строить? Второе — население не даст (в Литве проходил референдум о новом строительстве, где 65% жителей высказались против — прим. авт.). Третье — экология нарушается, загрязнение природы. Атомные станции — отжившие объекты, они никуда не годны. Сейчас есть новые энергии, которой все эти атомные технологии не нужны. 

О строительстве Беларусской АЭС Тадеуш почти ничего не знает, но свою двоякую позицию озвучил:

— Если она будет работать и приносить прибыль, то это правильное дело. Но для экологии это ненужная штука, опасная. 

Насчёт «приносящей прибыль станции» Тадеуш был прав: до начала снятия с эксплуатации АЭС обеспечивала 73% энергии, потребляемой в Литве, часть из которой выгодно продавалась. В 1999 году местный сейм принял обязательства по поэтапной остановке первого и второго энергоблока станции: снятие считавшихся ненадёжными реакторов РБМК-1500 было обязательным условием вступления Литвы в Евросоюз.

Пенсионер Тадеуш Вышемирский уверенно назвал бы реальные причины остановки станции, едва выработавшей половину ресурса, но что сделано, то сделано. После демонтажа обвеса турбин и энергетического оборудования вся она, в сущности, очень сложный самовар, который не должен закипеть, пока строятся хранилища для отработанного топлива. Национальной энергетической стратегией Литвы было предусмотрено строительство новой станции, «соответствующей современным требованиям безопасности». Но пока это строительство под большим вопросом.

Пресс-центр Игналинской АЭС поменьше, чем у беларусской, и специфика материалов совсем другая. Тут всё про захоронение отходов и поэтапный демонтаж всей станции.

Лишь когда изучаешь цифры и планы Игналины, приходит осознание: закрытие это едва ли не более сложный процесс, чем строительство и запуск. Только вместо ударных строек — демонтаж, дезактивация, захоронение. И расходы на миллиарды долларов. Текущее ежегодное поддержание работы систем второго, действующего энергоблока — 170 млн евро (из которых Литва оплачивает 25%). Плюс многочисленные вопросы по захоронению отработанного ядерного топлива: после выдержки в 4-5 лет в «горячем» бассейне топливо упаковывается в контейнеры и отправляется в хранилище, где ждёт своего часа 50 лет.

Проблема в том, что дальше полёт научной мысли останавливается. Нынешняя концепция звучит так: через 50 лет что-нибудь придумаем.

 

«Зачем они Игналинскую закрывали? Люди страдают, не за что жить!»

Город энергетиков Висагинас держится бодрячком. Дороги в порядке, магазины работают, брошенных квартир не видно. Но задора Островца здесь нет: это тихая, частично обеспеченная Евросоюзом старость. Город пенсионеров. Очень недовольных пенсионеров. Второй остановленный нами гражданин предельно ясно выдал финансовый расклад: пенсия 150-200 евро, квартплата — 100 евро.

— Как хочешь, так и живи, — подвел безрадостный итог житель города-сада, удаляясь в магазин наполнять свою скудную продуктовую корзину.

— Думаю, что АЭС не стоило закрывать, — Наталья с мужем тоже на пенсии, говорили возбуждённо и одновременно. — Людей много уезжает, потому что тут нечего делать. Люди жестокие стали. Занимаются, кто чем может. Нужно ли строить свою станцию снова? Если бы АЭС возвратилиа, было бы намного лучше. Зачем они Игналинскую закрывали? Один обман. Люди страдают, не за что жить!

— Вся моя родня, кто работал на станции, — все разъехались, — встреченная нами Светлана с грудным ребенком была вполне дружелюбна. — Я приехала сюда, когда станция уже закрылась. Жили тут до этого очень хорошо.

— А не страшно растить ребёнка в депрессивном городе?

— Мне — нет (смеется). У меня муж тоже за границей работает, и я сама, если что, уеду. Сейчас выгодно работать там, а жить здесь. Я своё будущее с этим городом не связываю. Дети подрастут — уедем.

Светлана верит в технологии и не боится повторения Чернобыля, поэтому к строительству в Островце относится нормально. Тем временем рядом появляется мама Светланы (живёт в Украине), у которой немедленно спрашиваем об отношении к строительству БелАЭС:

— Не знаю. Если это самый дешёвый вид энергии, и есть возможность эту энергию продавать и получать прибыль, то почему бы и нет? А риск есть в любом производстве.

 

Закрытие АЭС — не энергетическое решение

На встрече с журналистами в рамках пресс-тура депутат Европарламента и бывший глава Игналинского района Бронис Ропе рассказал о процессе принятия решения о закрытии станции. Региону были обещаны рабочие места, для этого принят ряд законов и выделены средства из бюджета и европейских фондов. Была построена мебельная фабрика, куда трудоустроены 700 человек. Бывшие работники станции получили годовые компенсации, ранний выход на пенсию. Однако этих мер оказалось недостаточно для людей, работающих на обслуживании станции. На данный момент Игналинский регион — один из самых депрессивных в Литве.

Фото Павла Осипова
Фото Павла Осипова

Совершенно однозначно высказался депутат и о причинах закрытия станции:

— Это было политическое решение, а не технологическое или из-за вопросов Чернобыля.

 

Строить нельзя выключить

Жители Литвы не стесняются спрашивать: зачем нужно было закрывать станцию, если её энергия хорошо продавалась и расходовалась? По эту сторону границы вопрос звучит ещё острее, отражаясь зеркально: зачем строить станцию, если её энергию некуда продавать и расходовать?

Литва совершенно чётко заявляет свою позицию и не собирается покупать или допускать транзит энергии с Островецкой АЭС. Это хорошо понимают в Беларуси, подготовка к утилизации профицита энергии заметна по косвенным признакам. По всей стране разрабатываются проекты мощных высоковольтных линий, установки огромных электрокотлов для ЖКХ и адаптации производств для ночного потребления энергии.

Любой крупный энергетический проект должен быть полностью обоснован именно с энергетической точки зрения. Тогда он займёт своё место в системе и эффективно отработает назначенный срок. Если проект строится по иным причинам — это приведёт к нездоровому перетряхиванию выстроенной энергосистемы, появлению неэффективных «костылей» и искажению временных шкал и сроков службы. Если вопросы о необходимости станции серьёзно поднимаются экспертами ещё во время строительства — это плохой знак.

Главная опасность Беларусской АЭС не в угрозе повторения Чернобыля, а в том, что станция через несколько лет после запуска может оказаться просто не нужна. Не энергетические причины породили этот проект, но именно они могут сделать проект невыгодным. И этот невыгодный проект нельзя просто взять и выключить.

Ко времени введения второго реактора стоимость энергии от альтернативных источников будет уже в районе 5-15 центов за кВтч. Некоторые страны уже покрывают 100% своей потребности в ветреные дни. Не стоит забывать и про прогресс в энергосбережении домашних хозяйств.

Приближающаяся дата загрузки ядерного топлива в 2018 году — это рубикон, после которого запускается цепочка длительностью 50+ лет, стоимостью миллиарды долларов, которую нельзя прервать. Депрессивный район, обманутые люди, отходы, захоронения, опасность утечки и отравления целого региона — как всё будет, прекрасно видно, Висагинас недалеко. Проблема в том, что вместо расчётных 40-60 лет, это будущее может наступить гораздо раньше.

На рисунках литовских детей, которые представлены на выставке «Мой город и АЭС» на Игналинской станции, везде мелькают трубы, странные люди и часто тревожное зарево вдали. У беларусских детей всё ещё есть шанс обойтись без труб и рисовать просто палочки и квадратики — ветряки и солнечные панели.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: СПЕЦПРОЕКТ «ЧЕРНОБЫЛЬ В ЛИЦАХ»

Автор:
Фотограф:
Денис Зеленко
Листайте дальше, чтобы прочитать следующую новость