05.08.2015 / 11:08

В то время как экологи говорят о ценности водно-зелёного диаметра как части экологической системы крупного мегаполиса, с художником и куратором арт-проектов Павлом Войницким мы беседуем о другом. Можно ли считать диаметр историко-культурным наследием? Памятник ли это 1970-х или площадка, где развивается сегодняшняя общественная жизнь? И, наконец, участвует ли в этих процессах современное искусство, или благие намерения ничего не решают? Честно говоря, наш разговор больше напоминал дискуссию, чем интервью. Поэтому заявленные вопросы в большей степени остаются темами для дальнейших размышлений.

— Когда государство социально ориентировано, его администраторов, разумеется, тревожат такие вопросы — озеленение, свежий воздух, возможности отдыха для горожан. Советский градостроительный план, предусматривавший создание водно-зелёного диаметра, оказался, с точки зрения социальности, инновационным для своего времени, и одобрили его на самом высоком уровне. 

Социализм был довольно гармоничной штукой, в том смысле, что существовал баланс идеологической и исполнительной властей. И используя эти рычаги, можно было чего-то добиться для блага жителей города. Но ныне, с приходом капитализма, главное — не общественные интересы, а интересы бизнеса. Бурным минским строительством движет воля инвесторов и девелоперов, для которых важней всего стоимость недвижимости.

Обречено всё, что противоречит интересам застройщиков

— Павел, вы имеете отношение к принятию решений по застройке зелёной зоны диаметра, в частности, в центре Минска? Я имею в виду сохранность самой зелёной зоны и исторического облика города, который разрушается новыми объектами. Таких зданий мы видим уже много. 

— Нет, я лишь член Союза дизайнеров и Союза художников. Иногда меня приглашает Министерство культуры как консультанта по некоторым вопросам. 

В части принятия градостроительных решений всё гораздо сложнее. Но ни о каком гуманном отношении к зелёной зоне и историческому облику не может быть и речи — значение имеет только стоимость квадратного метра застройки. Очень часто на Западе работает тот же подход. Так что мы слишком придирчивы к нашим застройщикам, на самом деле они везде такие.

— А ценные для истории города артефакты, например, знаковые фасады, можно было бы интегрировать в корпуса новых зданий. Так делают в Берлине, в других европейских городах. Есть же альтернатива сносу!

— То, о чём вы говорите, сложнее и дороже, чем снести, а, стало быть, не выгодно. Возможно, когда-нибудь у нас будет взаимодействие между городским сообществом и сообществом толстосумов, и, наверняка будут выработаны какие-то формы сотрудничества, системы влияния и противовесов… Приблизительно то, что происходит в странах, где капитализм уже более-менее социально ориентирован, как в Швеции, Финляндии. Однако, боюсь, в Беларуси подобное случится не скоро. Пока наши люди стремятся обогатиться прямо здесь и сейчас.

— В чем, по-вашему, культурная ценность водно-зелёного диаметра для городского сообщества? Чему, собственно, угрожает уничтожение?

— Ценность представляет вся водно-зелёная система Минска — как сам диаметр, так и водно-парковое кольцо, которое, правда, не успели замкнуть. Она имеет прекрасные ландшафты, набережные, фонтаны, каскады, мосты... Всё это — единый комплекс, спроектированный с учётом взаимодействия водных пятен, застройки, природного рельефа и, конечно, укоренённый в своей эпохе, в 70-х годах прошлого века.

Это целостный ансамбль, историко-культурный памятник, самое что ни на есть настоящее высокое искусство. Причём синхронизированное с мировыми тенденциями своего времени — лэнд-артом, минимализмом, постконструктивизмом таким брутальным и так далее. Слепянская водно-зелёная система — единственный в Беларуси интернационально признанный ландшафтно-архитектурный шедевр XX века. Она действительно уникальна: по сравнению с ним сталинская застройка центра Минска — довольно типовая, ведь аналогичные кварталы есть в Москве, Киеве, в других городах.

В авторитетнейшем обзоре архитектурных достижений прошлого века «Мировая архитектура 1900-2000», изданном в Нью-Йорке, единственная статья, посвящённая беларусской архитектуре, — о нашей водной системе! Ну да, и там, в 1980-х, её авторы получили Государственную премию СССР в области архитектуры, причём именно за архитектурные ландшафты.

Для горожан же водная система — это возможность дышать, отдыхать. Жить в мегаполисе, не теряя контакта с природой. Даже строительство вдоль водной системы планировалась только с одной стороны: чтобы не заслонять чудесные природные виды и панорамы. Базовая идея проекта — баланс города и природы, воды-зелени и застройки, пусть и панельной, бетонной. Это пространственные решения, вот их и уничтожают современные постройки, буквально вклиниваясь в зелёные зоны у воды. 

Тем не менее, пока ещё здесь остаются прекрасные малые формы, брутальные и лаконичные: мосты, лестницы, ограждения… Великолепные архитектурно-пространственные композиции. Мы пока не дошли до понимания того, что созданное в 1970-е имеет историческую ценность, но как бы не стало поздно эту ценность осознать: когда останется только сожалеть об утраченном. Может быть, сейчас эти места немного запущены, но разрушать их — варварство. Кстати, у нас стилистика 1970-1980-х почти начисто уничтожается в целях «модернизациии», с нынешними представлениями об эстетике. Мы видим эти представления, когда в зданиях уменьшается размер окон, укладывается утеплитель, и вместо светоносности и космичности, легкости оригинального модуля строение «распухает» — это варварские ремонты. Боюсь, что, когда возьмутся за набережные, их тоже доведут до печального вида. Сейчас ландшафтно-архитектурная среда минской водной системы ещё сохранилась, и вы чувствуете её неповторимость, её прелесть.

— Но этот процесс может быть остановлен?

— Нет, конечно! Разве что если деньги кончатся — нагрянет, например, кризис.

Дело в том, что это процесс социально-экономический. Он обусловлен сменой экономической формации, замены социалистического устройства на капиталистическое. Опыт остальных постсоветских стран показывает, что, к сожалению, при этом не избежать ни вредной с точки зрения градостроительства коммерческой застройки, ни игнорирования интересов граждан. Наш доморощенный капитализм ещё только формируется, на «диком» его этапе всё это обычно и происходит.

Пока что у гражданского общества нет инструментов влияния на девелоперов. А им, извините, пофиг. Социально ориентированный бизнес — это, может быть, и модно, но в серьёзных финансовоёмких проектах — из области фантастики.

Среди строителей и молодых архитекторов есть вменяемые люди, но, увы, социальные и исторические тенденции складываются совершенно не в их пользу. Они вынуждены обслуживать интересы своих заказчиков. А те, может, и не злые люди, но до осознания приоритета общественной пользы перед личностной явно ещё не доросли…

Значимость зелёной зоны зависит от социокультурной ориентации

— Парк Победы, где установлена ваша скульптура, тоже находится на территории диаметра. И групповой проект «Арт-Остров» — здесь же. Горожане видят, как можно использовать эту площадку для современного искусства?

— Название во множественном числе — «Арт-Острова» — предполагает развитие проекта. Не исключено, что его продолжат и в будущем году. Так говорят организаторы — Центр современных искусств и Альфа-банк, финансировавший проект. Поэтому их «Альфа-прищепка» находится в центре, остальные произведения как бы обрамляют символ банка. Но ничего, это нормально, поскольку именно благодаря банку современное искусство всё-таки появляется в городском парке.

Сам Парк Победы изначально проектировался для подобных вещей, то есть для наполнения произведениями искусства. Мне довелось поучаствовать в начальных этапах его проектирования (под руководством архитектора Анны Аксёновой). Тогда предлагалось много идей, от которых потом отказались, в основном, из-за отсутствия денег. Например, не было реализовано предложение собрать на Острове комсомольцев — аккурат там, где ныне находятся «Арт-Острова», — скульптуру советского периода, ту, что утратила свою актуальность и уже не нужна на своих местах.

А вот «Арт-Острова» состоялись. Может, объекты здесь и неоднородны по качеству, но людям необходимо предъявлять современное искусство: просто, чтобы они знали, что существует нечто интересное, кроме привычных бронзовых фигурок на гранитных постаментах. Хотя у разных сообществ о нём различные представления. Одни говорят о моей башне из ульев, что это «очень сильно и глубоко», от других слышишь: «Да какая скульптура, там только хоккеист получился!». Но это тоже нормально.

— Да, приходит очень много людей: идут специально, смотрят, фотографируют. У нас ведь горожане не избалованы современной скульптурой в публичном пространстве. А в мире есть много таких примеров?

— Этот проект дал нашим старым ульям вторую жизнь — после выставок в галереях Минска, Полоцка и Гомеля, после участия в биеннале в Москве. До недавнего времени они прозябали во дворе Музея современного искусства. А сейчас, после «Островов», их, возможно, установят на открытой территории Ботанического сада.

Что касается международных примеров, их масса. Вот Паневежис, от нас чуть больше 300 км. Мы знаем, что такое «пан» и что такое «вежа», но у литовцев есть свой исторический миф. «Вежис» по-литовски «рак», и красивая легенда гласит, что после ночи, проведённой на постоялом дворе, слуга вышел к озеру, где его укусил рак. С громким криком «Пане, вежис!» он прибежал к хозяину… Так или иначе, но в итоге в парке у реки у них стоят аж два скульптурных рака! Один — натуралистичный, бронзовый, красиво нависает над водой. Второй — современный, из алюминиевых труб и деталей, спорный, конечно, но это самая большая скульптура рака в Европе. Вообще, парковая набережная в центре Паневежиса очень хороша — эдакая городская ландшафтная «изюминка». Там имеется множество формальных скульптур известных литовских авторов, но есть и фигуративные изваяния. Например, бронзовый «Шахматист», переставляющий фигуры на шахматной доске, — посвящение паневежским уличным шахматным турнирам. Какие-то смешные иероглифы, по-моему, даже «Утки», ещё какие-то объекты — важно, что с каждой скульптурой парк всё больше оживает, привлекает людей. А скульптуры устанавливаются параллельно продолжающемуся благоустройству, каждая снабжена табличкой с названием и именем автора. Такая интересная, элегантная набережная, ради которой специально проводились пленэры и отдельно приглашались топовые художники. Получилось очень классно! Важно, что всё сделано в соответствии с местными контекстами, в парке маркированы точки активности локальных сообществ. 

— Значит, что-то можно сделать, если это часть городской жизни, культурной среды Минска? Качество этой жизни можно измерить!

— Да вы оптимист!

…Водно-зелёную систему, с одной стороны, нужно было бы закончить современными средствами, замкнуть в районах речек Мышка и Мухля, и на юге есть пробел — в Лошице. С другой стороны, то, что ещё не рассечено жилыми комплексами, коттеджными посёлками и прочими прелестями капитализма, надо сохранять в первозданном виде. Так, как это было спроектировано в 1970-х — начале 1980-х годов. Слепянская водно-зелёная система — серьезное, значимое достижение мирового уровня, единственное в своем роде. Это очень круто, и будет жаль, если её модернизируют и таким образом уничтожат. Динамичные водные плоскости, склоны, растительный мир, архитектурные формы, уникальные пейзажи — не хочется это терять. 

Конечно, я говорю упрощённо, но городская среда меняется не просто так. Изменяющиеся социально-экономические условия влияют на трансформацию «тела» города. Всегда и повсюду социальные катаклизмы и борьба сообществ выражалась в разрушении старых и создании новых объектов. Увы, это так, и это надо понимать. Может быть, положительные примеры отношения к городской природе стоит поискать не только на Западе, но и на Востоке. В Москве сейчас меняется отношение к паркам, и их зачастую проектируют, кстати, беларусские архитекторы-ландшафтники. Очень хочется, чтобы и к нам поскорее пришло — а главное, оформилось законодательно! — понимание ценности городских зелёных зон!

 

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: 

Архитектор Александр Акентьев: «Минск — город-вампир с невысоким запасом экологической прочности»

Архитектор Павел Нищенко: «Водно-зелёный диаметр Минска становится трендом»

Музыкант Павел Тараймович о водно-зелёном диаметре: «Важно соблюсти баланс между природой и сервисом»

Юрыст Рыгор Фёдараў: «Водна-зялёны дыяметр дапамагае захоўваць здароўе мінчан, а значыць, мае канкрэтны эканамічны эфект»

«Колас і Купала жылі цераз рэчку» — Глеб Лабадзенка аб таямніцах водна-зялёнага дыяметру

Піт Паўлаў: «Я сапраўдны фан гэтай воднай сістэмы!»

«У дзяцінстве на водна-зялёным дыяметры мы купаліся і лавілі рыбу…» Успаміны зоркі беларускага року

Антон Мотолько: «Водно-зелёный диаметр — место, где можно отдохнуть не среди бетона, стекла и асфальта»

Святлана Калінкіна: «Жаданне інвестараў будавацца ў цэнтры — гэта дурны густ і карупцыя»

Музыка Лявон Вольскі: «Знішчаючы водна-зялёны дыяметр, з Мінска робяць хаатычна забудаваную Маскву»

Людмила Кравчук: «Будет непростительной ошибкой уничтожить водно-зелёный диаметр ради пары развлекательных комплексов»

Сяргей Харэўскі: «Водна-зялёны дыяметр — гэта галоўная «вуліца» Мінска, яго сімвал!»

Урбаніст Дзмітры Бібікаў: «Мінск губляе самы характэрны і цікавы аб'ект усяго горада — водна-зялёны дыяметр»

В Минске стартовала кампания по спасению водно-зелёного диаметра

Автор:
Фотограф:
Павел Войницкий, Елена Садовская, TUT.by
Листайте дальше, чтобы прочитать следующую новость