Я родилась и выросла в небольшом городке в Черниговской области почти в 300 километрах от Чернобыля. Тогда для меня этот город и сама авария казались чем-то далёким, хотя и территория области считается одной из самых пострадавших от аварии.
Именно поэтому в детстве у меня было удостоверение ребёнка, пострадавшего от аварии на ЧАЭС. Тогда мне казалось это очень крутым – в бедные 90-е благодаря ему я имела возможность бесплатно побывать на море.
Я считала, что мне невероятно повезло. Пока не начала интересоваться самой аварией на ЧАЭС…
Моя жизнь сложилась бы по-другому, если бы я в школе учила физику
В школе у меня был учитель по физике, который не привил любви к предмету. Я не соотносила вот эти все сложные формулы с окружающим миром и самонадеянно думала, что мне это не пригодится.
Но постепенно тема аварии на ЧАЭС стала меня увлекать, я много читала про катастрофу, мне было интересно, как сложились судьбы участников событий. Когда много чего было изучено, остался невыясненным только один вопрос, самый сложный – строение самой Чернобыльской АЭС. Я застопорилась на первых же страницах: с нулевыми знаниями по физике – и сразу окунуться в ядерный реактор.
Ни книги, ни картинки, ни выставки о Чернобыльской АЭС мне не помогли – я так ничего и не поняла. Пришлось обращаться к другу-физику, который на пальцах объяснял, как это всё действует. Однако это всё было потом – я из тех странных людей, которые сначала поехали в Зону, а потом уже начали её изучать.
Сталкер, дозиметр, радиометр и другие незнакомые слова
Когда-то очень давно я услышала про киевских сталкеров – людей, которые не только сами ходят нелегально в Чернобыльскую зону отчуждения, но и водят туда экскурсии. Мне посчастливилось даже найти одного такого человека, но озвученная сумма за эту услугу меня испугала. За те сто долларов, которые он просил в начале 2010-х, я могла вполне скататься в недельную автобусную экскурсию. И я передумала.
Прошли годы, я начала забывать о мечте. Пока один мой друг не пригласил меня на сходку «сталкеров». Что я о них знала? Что они любят лазить в Зону, что некоторые делают это нелегально, что незаконно водят экскурсии, на этом всё.
Моя фантазия рисовала умных людей в очках, которые сидят и рассуждают об аварии, как она подействовала на экологию или на распад СССР. Но так я ещё никогда не ошибалась!
Сбор был на окраине Киева. Когда я подходила к «точке сборки», увидела обычных девушек в джинсах и парней в камуфляже. Собственно, сходка со стороны выглядела как собрание друзей возле костра, но с одним но: темы разговоров редко сворачивали куда-то, кроме Чернобыля.
Именно там я узнала, что сталкеры – это чаще всего не о плохом. Зачастую это ребята, которые приезжают в Зону «побыть с собой наедине», отдохнуть от людей, насладиться собственным одиночеством и природой.
Побывать на зоне – это почувствовать, как дышит земля или как звучит дерево. А ещё сталкеры – это о заботе: вряд ли кто-то еще ездит проведывать самосёлов и привозит им необходимые продукты.
Да и при соблюдении определённых правил поведения в Зоне от посещения радиационного Чернобыля необязательно умирать. Оказалось, что в Зоне работают люди, её посещают бывшие жители населённых пунктов, а радиацию контролируют с помощью дозиметров (измеряют текущий уровень заражения) и радиометров (измеряют накопленную радиацию).
Главный мой вывод после этой встречи: съездить в Зону и не умереть – вполне обычная тема. И это стало для меня решающим.
Не надевайте в Чернобыль шорты – вас могут не пустить
Наверняка многие знают, что Чернобыльская зона отчуждения и город Припять - закрытая режимная территория. Она огорожена несколькими рядами колючей проволоки, с патрулями и контрольно-пропускными пунктами. Там есть свой пункт полиции и пограничная служба.
Чтобы заехать в Чернобыльскую зону отчуждения, необходимо было получить специальный пропуск. Это довольно запутанная бюрократическая процедура, которая всегда останавливала меня от посещения Зоны.
Но до полномасштабной войны каждый год второго августа в Чернобыль можно было заехать свободно, оформив пропуск прямо на КПП. Дело в том, что на территории самого Чернобыля действует Ильинская церковь и именно на Ильин день (2 августа) можно посетить храм и, собственно, сам Чернобыль. И мы решились.
До Чернобыля чуть более 100 километров, поэтому мы выехали с самого утра, чтобы успеть добраться к девяти прямо к КПП. Первый раз я невероятно волновалась – ведь я ехала в такое загадочное место, где мало кто бывал.
Друзья добавили мне ещё один повод для переживания: я приехала в шортах, а форма одежды должна быть максимально закрытой. Поэтому, когда мы проезжали пункт пропуска, меня забаррикадировали вещами по самую шею, чтобы пограничники не увидели мои голые ноги.
Нам выписали один пропуск на четверых. Это означало, что весь день мы не должны были оставлять друг друга. Пропуск ограничивал наше перемещение только дорогой от КПП до Чернобыля и, собственно, границами города.
В одну из поездок нам ненадолго пришлось разделиться: мы с другом остались в Чернобыле, а ребята на машине поехали на КПП с пропуском.
Проезжавшие полицейские не преминули спросить у нас, на каком основании мы здесь находимся – нам тогда пришлось долго объяснять ситуацию.
Запаситесь платочком – вы точно будете плакать в ЧЗО
Приезд именно на День открытых дверей – отличная идея ещё и потому, что в Чернобыль приезжают многие переселенцы. В один из приездов мы сели позавтракать в беседке одного из чернобыльских дворов, и тут нас потревожила небольшая компания.
Оказалось, это бывшие жильцы дома, они приехали вспомнить утраченные из-за аварии жилища, показали нам квартиры, где жили, рассказавали об «аварийных» событиях и уже через пару минут знакомства плакали и мы, и они: они от боли, а мы – от сочувствия.
Чернобыль – не самое людное место: даже второго августа не увидишь столпотворения на улице. Разве что служба в церкви – единственное, где можно увидеть человек сто, собравшихся вместе. Поэтому очень часто, гуляя по городу, можно услышать «добрый день» от незнакомого человека.
Самосёлы – отдельная тема. Это люди, которые вернулись на своё место жительства даже несмотря на запрет. Точное их количество я не знаю, но до большой войны речь шла о 150-250 человеках.
Я была наслышана об этих людях ещё до поездок в Чернобыльскую зону и очень хотела познакомиться хоть с кем-то, кто до сих пор проживает там. Из книг и рассказов друзей-сталкеров я знаю, насколько им тяжело живется: помощи ждать неоткуда, семья к ним наведаться по первому зову не может.
Так и живут «бобылями» – выращивают что-то возле дома, принимают помощь от сталкеров, угощают друг друга «чем бог послал», поддерживают один одного – вот и всё.
Один из самых запоминающихся моментов в моей жизни произошёл именно в Чернобыле и связан он с самосёлами. Мы возвращались из церкви и наткнулись на двух бабушек, которые быстро шли нам навстречу. Они искали соседку бабу Лену, которая куда-то пропала. К сожалению, я до сих пор не знаю, где она и до сих пор думаю, нашли ли они её…
Именно в этот момент я почувствовала важность тех, кто находится рядом и насколько значима поддержка близких людей. То одиночество, за которым едут сталкеры в Зону в этом случае – страшная штука.
Тогда я ощутила, как это – не знать, что же случилось с твоими близкими и чувствовать абсолютную беспомощность, когда им требуется помощь. Мне хочется верить, что всё же они нашли бабу Лену – ведь она для них больше, чем просто соседка или подруга.
В Чернобыле вы не останетесь голодным
До посещения Чернобыля я думала, что это богом забытый край, где невозможно ничего купить. Я взяла с собой целый рюкзак еды и ошиблась.
В городе действуют магазинчики с едой и сувенирами, банкоматы, отель и даже музей «Звезда Полынь». Нам удалось посетить его до российской оккупации и восторгу не было предела!
В городе достаточно большое количество сотрудников, работающих на ядерных объектах. Они живут и работают там посменно: две недели работы, две недели выходных.
Им выделяют целые дома со всеми удобствами – там есть вода, тепло и свет. Однако «чернобыльская» жизнь всё же немного отличается от обычной: в городе действует комендантский час, во время которого нельзя передвигаться по территории.
Да и жильё не совсем комфортное: в Чернобыле совсем немного нормальных жилых домов и работникам приходится проживать по несколько человек в одной квартире.
Каждый сотрудник носит с собой прибор, измеряющий радиацию, а на выезде его проверяют работники КПП. Кстати, проверка «на радиацию» действует абсолютно для всех – мы ни разу не выезжали с Чернобыля без дозиметрического контроля.
Немножечко об ответственности за посещение ЧЗО
Когда же я только погружалась в тему, я считала, что сталкер – это именно незаконный посетитель Зоны. В моём представлении он с большим рюкзаком в ночной тишине ищет лаз в колючей проволоке и ныряет в него. Как романтик в душе, я тоже так хотела, как юрист по образованию – боялась. Юрист во мне победил и в зону нелегалом я так и не сходила.
Однако всё же я в Зоне «на карандаше». За пару месяцев до российского вторжения мы с друзьями решили проехаться по околозонью – там тоже можно погулять по заброшенным сёлам и почувствовать себя единственными на этой планете. Однако я случайно пересекла формальную границу зоны отчуждения и была поймана местными пограничниками.
У меня в рюкзаке был ноутбук, у друга – дрон, а все СМИ трубили о скором вторжении российских войск в Украину. Нас приняли за шпионов и вызвали полицию.
Хорошо, что в полицейское отделение не забрали, а просто выясняли на месте. Меня спасло одно – перед поездкой я ночевала у подруги и в рюкзаке у меня нашли пижаму. Это стало ключевым доказательством, что я не сталкер и не шпион, и нас отпустили.
Полиция и пограничники «кипишуют» не зря. Как бы сталкеры ни любили Зону, всё же среди многотысячных поклонников найдется парочка, которая обязательно повандалит.
К тому же свой отпечаток оставили и пожары 2020 года, когда под огнём оказались гектары леса. Чьих это рук дело, до сих пор не установлено, но упорно ходили слухи о сталкерах.
Именно поэтому когда-никогда, да возникают вопросы об увеличении наказания за нелегальное посещение Зоны отчуждения. Сейчас, правда, этот вопрос по вполне понятным причинам не поднимается, но и в Зону уже, к сожалению, не попадёшь.
Всё проходяще, любовь к Зоне – вечна
Я долго шла, чтобы полюбить Чернобыльскую зону отчуждения, но не зря. Именно эта любовь дала мне многое: интерес к ядерной физике, новых друзей и новые увлечения.
На какое-то время мы остались без любимого места. При каждой встрече с друзьями кто-то да скажет фразу: «Эх, в ЧЗО бы сейчас». Я не знаю, увижу ли я когда-нибудь Припять и смогу ли посмотреть на вечернее небо в Зоне, но я искренне в это верю.