Города, прямыми улицами разбитые на кварталы, ортогональная планировка – это не просто удобно. Это помогает сохранить здоровье жителей, считает Сара Дженсен Карр, доцент кафедры архитектуры из из Северо-Восточного университета в Бостоне.
Американцы убедились в этом на собственном тяжёлом опыте в 1800-х годах, когда во время вспышки холеры зараженная вода текла прямо по кривым, немощёным улицам.
«В это время появилось движение, целью которого было убрать весь мусор с улиц и обеспечить дома свежей водой, – говорит Карр. – В итоге улицы стали более прямыми, под ними удобно размещать длинные трубы и безопасно перемещать по ним воду и отходы».
Карр пишет книгу «Топография хорошего самочувствия» (иллюстрации и о книге – по ссылке), в которой рассказывает об эпидемиях и санитарно-гигиенических кризисах из истории США, а также о том, как они повлияли на дизайн городской среды.
Авторка рассматривает инфекционные болезни, такие как холера, жёлтая лихорадка и туберкулёз; «социальные болезни», в том числе преступность; хронические заболевания, такие как ожирение. Карр фокусируется на них связи с изменениями в американском городском ландшафте.
«На протяжении большей части американской истории города считались инкубаторами заболеваний», – говорит Карр.
Особенно актуально это было в начале XIX века, когда люди верили в существование миазма – идею о том, что болезни просто плавают в воздухе и воде.
Во время промышленной революции плотность населения в городах значительно выросла. Людей начало беспокоить то, что жилые помещения до отказа заполнены и там может скопиться «плохой воздух». В результате, говорит Карр, к концу XIX-го века появилась новая тенденция в проектировании зданий и открытых площадок: их стали делать так, чтобы внутрь попадало много свежего воздуха и солнечного света.
Примерно в это же время ландшафтный архитектор и работник сферы общественного здравоохранения Фредерик Лоу Олмстед начал проектировать общественные парки, такие как Изумрудное ожерелье в Бостоне и Центральный парк в Нью-Йорке.
«Хотя у него не было обширных научных знаний, чтобы подтвердить своё интуитивное знание: мы нуждаемся в местах, где можно подышать чистым воздухом», – говорит Карр.
Такие общественные парки приобрели большую популярность, когда на рубеже ХХ-го века США охватил туберкулёз.
«Интересен тот факт, что воздух и солнечный свет на самом деле исцеляют при туберкулёзе», – говорит Карр.
На фото из больниц, где лечили туберкулёз лёгких в начале 1900-х годов, можно людей, которые лежат в кроватях снаружи и загорают на солнце – так выглядел один из методов лечения. Более состоятельные пациенты могли позволить себе кровати «у окна палатки», чтобы спать на свежем воздухе, не покидая комфортной спальни.
Проекты, фактически родившиеся из-за массовых заболеваний, продолжали развиваться в ХХ веке.
«Туберкулёз оказывал влияние на архитектуру и градостроительство примерно до 1960-х годов, особенно на современное жильё в рамках государственных программ», – говорит Карр.
Середина ХХ века ознаменовалась началом градостроительного кризиса в американских городах. Из-за высокой расовой напряжённости состоятельные белые граждане стали переезжать в пригороды, перемещая туда же свою деловую активность.
«Города были на грани краха, – говорит Карр. – Там оставались люди-страшилища, эфемерные бугиманы (фольклорный персонаж, которым пугают детей – ред.), которые своим видом говорили об упадке».
Горожане боялись уже не миазма или «плохого воздуха», а таких вещей, как насилие и наркотики.
«Очень часто слова «бедный район» становились символом болезни», – говорит она.
«Люди ликвидировали целые участки городов и строили там федеральные автомагистрали, буквально обнося стеной бедные кварталы, а по сути –изолируя иммигрантов и представителей национальных меньшинств через условиях жилищных соглашений», – говорит Карр.
По сути, эти соглашения были привязаны к земле, каким бы ни был её владелец, и запрещали сдавать её в аренду или продавать небелым людям. И во многих из этих соглашений в качестве аргумента фактически использовали здорове как предлог, который позволял исключать владельцев по признаку расы.
«Соглашения существовали до 1960-х годов. В них говорилось, что домовладельцы не должны продавать свою собственность афроамериканцам, потому что у них более высокий уровень смертности, чем у белых», – говорит Карр.
Но если в середине ХХ века бегство в пригороды в принципе не затрагивало цветных людей, то сейчас мы наблюдаем противоположную тенденцию, говорит Карр:
«Сейчас существует другая тенденция – меньшинства и иммигранты переезжают в пригороды, удалённые от их рабочих мест».
Последний кризис, который Карр рассматривает в своей книге, – это ожирение и его связь с жизнью в пригородах.
«Людям в пригороде приходится больше времени проводить на машинах. У них нет времени заниматься физическими упражнениями. Они не могут ходить в продуктовый магазин, – говорит Карр. – Расползание пригородов не является причиной эпидемии ожирения, но многие люди согласны с тем, что это, безусловно, один из факторов».
Карр надеется, что некоторые из её выводов будут учитывать при градостроительстве и разработке дизайна городской среды.
«Мы должны удовлетворять потребности наших сообществ, имеющие отношение к здравоохранению, и учитывать непреднамеренные последствия наших прошлых действий», – говорит она.