Сегодня я лечу в Швецию. У меня приятная попутчица-соседка – беларуска лет 55, которая живёт в Швеции. Мы знакомимся. Она математик и преподаватель английского, любит велосипед и ездит на нём по своему 30-тысячному городу в Швеции.
Моей попутчице нравится Швеция и она говорит, что решение вопросов экологии там хорошо налажено. Она радуется и тому, что происходит в Беларуси: ничего не стоит на месте, появилось столько прокатных велосипедов!
Мы разговариваем до конца полёта, и среди прочего я узнаю, что в свои 50 с лишним женщине не нужно выбирать, надевать «взрослую» или «молодёжную» одежду: она уверена, что в Швеции даже человек старшего возраста и большого размера может одеться современно.
На ней самой светлые джинсы и свитер в полоску, и со спины сложно определить, из какой она страны и какого возраста. Я теряю её из вида в аэропорту, но перед этим мы обмениваемся номерами. На всякий случай.
Из аэропорта меня везёт такси – так себе с точки зрения устойчивости, но максимально в зоне комфорта. Видимо, точное время прибытия было в приоритете.
Негромко играет радио. Снаружи обочины – скалы: дорогу, наверное, просто прорубили в них. Я люблю эту страну, абсолютно точно.
У таксиста под свитером белая рубашка, он тихонько стучит в ритм музыке. «Вы музыкант?» – «Да, drym…drums!» Кажется, он не очень хорошо говорит по-английски.
Родился в Ираке, играл турецкую и иракскую музыку. Нет, не фолк, и сейчас играет только для себя. Нравится ли Швеция? Фифти-фифти. А почему живёте тут? Семья, отвечает коротко.
Мы иногда обмениваемся репликами и наконец прибываем на место. Рюкзак, спасибо, до свиданья, а про себя – интересно, каково родиться с тёмной кожей и уехать на край света…
Откуда взялся экспорт мусора?
Наш отель – в центре города, но в номере очень тихо. Шума с улицы не слышно, окно в пол, но, кажется, не открывается.
На ресепшене предупреждают, что ежедневной уборки здесь нет, если вам надо – сообщите с вечера. Специальные таблички на кровати дублируют: отказываясь от ненужных уборок, мы экономим литры и литры воды.
Я живу на двенадцатом этаже. Повезло: отсюда чудесный вид на воду, позеленевший от времени шпиль и здания офисов. Говорят, с седьмого этажа можно помахать рукой работникам, ну а я могу разглядывать газоны на крышах – то, чего в Беларуси (пока?) нет.
Под столом мусорное ведро, в нем – три отделения: половина для бумаги, четверть для органики и ещё четверть – для других отходов. Эта мусорка обеспечит меня лёгкими интеллектуальными упражнениями на следующие несколько дней: куда выбросить пакетик от чая? А пластиковую упаковку от шоколада? А стекло?
Ванны в номере нет, только душ, какие обычно встречаешь в скандинавских странах – когда просто стоишь на полу за стеклянной стенкой. Можно полежать, если совсем заест ностальгия по ванне.
Вечером с коллегами идём на ужин, слышим грохот и звон битого стекла. Молодые люди до 30-ти методично запихивают стеклянные бутылки внутрь больших контейнеров. Звук – будто толпа рьяной молодёжи решила понаделать стеклянных осколков. Так звучит recycling, он же раздельный сбор мусора.
В ресторане традиционной кухни, куда мы пришли, разделяют идеи устойчивости и используют местные продукты. Мы много говорим о рыбе и сюрстрёминге, шведской монополии на крепкий алкоголь, о том, что служащим Швеции запрещено ездить за счёт налогоплательщиков первым классом, и о том, где в Риге сдать ненужный текстиль.
Переработка отходов кажется скучной темой, пока её не помещают в реальный контекст. В полутора часах езды от Стокгольма есть завод по переработке мусора – один из тех, что за 60-70 евро за тонну готовы переработать чужие отходы.
Их поставляют несколько стран, среди которых Англия, Норвегия и Италия. Почему? Объяснить мог бы один из жителей Италии, имя которого просят не упоминать, чтобы не было проблем. Прямо так? Да, прямо так (ссылка по теме, это история об убитом словацком журналисте).
Дело в мафии, которой мусор небезразличен, а точнее, небезразличны деньги, которые вкладывают в сферу переработки. Преступники берут плату и не выполняют работу, и проще привлечь третью сторону – Швецию – чем решить эту проблему.
В одном из городов мэр работал с мафией, потому что по телефону ему угрожали убийством семьи, если откажется «снова сотрудничать». Правосудие в Италии работает медленно, но история в конце концов закончилась. Мэр сел вместе с мафиози, потому что после звонка не обратился в полицию.
Гуглить можно по «recycling organised crime Italy».
Ночной ящик для капусты
Долгие разговоры за ужином заканчиваются насущным: как безопасно ездить по Стокгольму на велосипедах? Очень просто, объясняют нам, главное объезжать людей на электроскутерах – они без прав, мчатся быстро и не попадают под регулирование закона.
Прямо как в Минске. Ура, Стокгольм похож на Минск! С этой мыслью стремительно удаляюсь из ресторана, чтобы опробовать бесплатный велопрокат в отеле.
Велосипеды – городские, с двумя классическими замками, то есть толстым тросом плюс кольцом на заднем колесе. На переднем колесе багажник с деревянным ящиком, я ехала по ночному Стокгольму и представляла внутри качан капусты.
Ветер, велодорожки, осторожные водители, специальные светофоры, крутые подъёмы – специально для тех, кому хочется сильные ноги и лёгкие. На небольшой круг по центру ушёл час, ни одного бордюра выше двух сантиметров.
Велосипедисты едут со светом – без него могут дать штраф 50 евро, за переезд дороги на красный, даже если никого не было –150 евро. Говорят, что не только могут, но и регулярно дают.
Единственная тумбочка в номере – это сейф, и поэтому ближе к ночи я раскладываю вещи по горизонтальным поверхностям. Зато сложно что-то забыть, уезжая.
Наливаю воды из-под крана (так тут делают), завариваю кофе с коричневым сахаром, сажусь писать этот текст. Отчаянно мёрзнет левая рука – кажется, пора разобраться с кондиционером… Или рекуперацией, кто её разберёт. Говорят, панель с решёткой под потолком может выглядеть идентично.
Сны в Стокгольме показывают обычные. Такие же, как в Минске.
Почему сжигают пластик?
На завтра мы едем на поезде смотреть завод по сортировке мусора. Группу предупреждают: не одевайтесь fancy, только удобная одежда. Нет, мы не будем бросаться мусором. Да, выпачкаться всё равно можно.
Мои сонные глаза видят в окне кривое озеро, вода наискосок по отношению к плоскости земли. Я радостно тычу пальцем, пока не понимаю, что это поезд едет под углом. Вестибулярный аппарат отмолчался.
В центре переработки отходов, он же центр по их сбору и по выработке электричества, мы узнали, что только 0,7% мусора идёт на свалки: керамика, бетон и тому подобное.
Остальное сортируют. Пакеты из биопластика (в беларусской версии – из кукурузного крахмала) перерабатывают вместе с обычным пластиком, потому что на предприятии нет установки для промышленного компостирования. Нет, вместе с органикой их не перерабатывают.
Пластик можно переработать 5-6 раз, но только 50% пластика подлежит переработке. Остальное на предприятии сжигают. Почему? Одни говорят, что переработка невозможна и это системная проблема, другие – что первые юлят, потому что их пугает огромный размер инвестиций.
Есть ли у них эти деньги и возможности на самом деле? Это отдельный и, предположительно, объёмный вопрос.
Чем выложат дорогу в Островец?
Ближе к полудню мы переходим к обсуждению самых опасных отходов – золы от сжигания мусора, где высокая доля того, что было пластиком. Она опасная, очень-очень опасная, подчёркивает спикер.
Все журналисты засверкали глазами и сдавленно прошептали: «Куда её девают?» – «А, это! В Норвегию!».
Смех.
«Там её обезвреживают», – объясняет спикер и говорит, что речь про ближайшее к Швеции специализированное предприятие, но в Европе есть и другие. Добавляет, что иногда отходами мостят дороги…
Ещё какое-то время я вспоминала идею беларусов переработать ядерные отходы в России и забрать обратно в виде стеклянных блоков. Теперь я знаю, чем выложат дорогу в Островец…
На станции оптической сортировки мусорных пакетов пахнет сильно, очень сильно. Пакеты бегут по ленте и падают, я стараюсь не вдыхать глубоко и не провоцировать организм на рвоту.
Через минут несколько приспособилась. У конвейера вижу застрявшее яблочко, покусанное. Главное не уронить фотоаппарат туда же... В ресторане перед едой не забыть вымыть руки… Чёрт, почему весь день мне пахнет метаном!?
В новом умном районе среди прочего мы заходим в отдельное строение, куда нужно относить мусор. Внутри баки для типов отходов, разделять надо даже цветное и прозрачное стекло.
Над баками витрины с бутылками, жестянками, засохшими кактусами и газетами, которые сортируют тоже отдельно. Почему? Мы решили, что из-за типографской краски, задумались: если она вредит природе, то навредила ли людям в 90-е, когда газеты заменяли все типы салфеток и упаковки? Ответ остался неизвестным.
День закончился в тёплом номере – я выиграла сражение со щелью под потолком, откуда дует воздух. И это очень удачно, потому что интернет лучше всего тянет в точке, где у меня вчера мёрзла рука.
Начинка бывает иной – не дизель, а биогаз
Оказывается, в коричневых иловых остатках сточных вод (шламе) содержится до 10% фосфора. Восстанавливать фосфор из шлама выгоднее, чем брать из рудников – там эта доля ниже. Проще говоря, восстановить фосфор из мочи проще, чем накопать в земле.
Можно посмеяться над этим, но недолго: ровно до того момента, как узнаешь, что свыше 90% городских автобусов в Стокгольме ездит на биогазе, а не углеводородном топливе. Угадайте, свежий ли был воздух возле моей гостиницы в самом центре?
Когда я попадаю в Швецию как туристка, то обращаю внимание на скалы, раздельный сбор мусора и неагрессивное поведение людей. Когда я начинаю изучать, то понимаю, что за этим стоит намного больше: города могут выглядеть обычными, но их начинка окажется совсем иной. Иногда это странно, но ведь есть результат? Да, вроде как есть.
Например, мы узнаём, что делать пластиковые гранулы из мусорных пакетов выгоднее, чем из бытового пластика: они продаются дороже, потому что лучше по качеству, пластику не 5-7 лет, а в среднем около месяца.
Как-то раз один из экспертов предполагает, что спичи Лукашенко об экологии связаны с решениями Путина, я про себя бурно возмущаюсь, вслух мы дипломатично это обсуждаем. Мне легчает.
А вот перед нами ещё один умный новый район, мусорницы на улице, отходы попадают в вакуумную систему труб, закопанную прямо под землёй. Дождь, ветер, но мы упрямо топчем шведские новенькие тротуары.
Перед ужином пара подростков на электросамокате мчится по тротуару и пытается нас с коллегами сбить. Уворачиваемся.
А утром я уезжаю. Стыдно признаться, но путаю поезда и случайно заезжаю в Упсалу, это было страшно, но быстро. Одна жительница города помогает разобраться с поездами разных перевозчиков (здесь не только государственный, как в Беларуси).
И с новым билетом на поезд еду в аэропорт…
…А тут должна быть длинная благодарность организаторам, безграничное восхищение коллегами и напоминание читателям: нет идеальных мест и стран. Но чужой опыт незаменим.
