Наверняка подобных историй не одна и не две, даже на уровне отдельно взятого региона. Ведь собственность на землю у нас виртуальная. По закону гражданин может получить участок в аренду либо в пожизненное наследуемое владение. При этом землю власти вправе в любой момент изъять для государственных нужд. А нужды эти могут быть разными: важными, не очень, а порой и просто надуманными. Впрочем, судите сами. Мы лишь излагаем историю от первого лица. Лицо это – Сергей Николаевич Тричик, житель деревни Бердичи Брестского района.
«Посадил дед липку...
...Дед не абстрактный, а мой дед по линии отца. Было это ещё после войны. И выросла липка большая-пребольшая. Толстый ствол, почти в два обхвата, расходящийся на четыре дерева. Зелёная, кудрявая. Много десятилетий радовала глаз, в зной прикрывала своей тенью, защищала от ветров, снабжала целебными цветами и ароматными запахами. В прошлом году как-то наведались к нам двое мужчин. Один из них представился здешним землеустроителем и заявил, что они занимаются спиливанием аварийных деревьев и могут бесплатно спилить липу. Жена им возразила, т. к. аварийной липку никак не назовешь, предложила им спилить другое старое, очень толстое дерево, стоящее во дворе. Тогда второй мужчина поинтересовался, что же это за порода дерева, которое можно спилить. «Тополь», – пояснила она. «Нет, тополь не подходит», – ответил собеседник. После чего мужчины уехали.
Опять двадцать пять?
В марте этого года отправился я в Чернинский сельсовет, чтобы подать документы для регистрации земельного участка, доставшегося мне в наследство. Принимает их землеустроитель Октысюк Сергей. «Так сколько будем мерить? – спросил он. – Пятнадцать соток?» Я недоуменно посмотрел на него: «Почему пятнадцать?». «А сколько Вы хотите?» – спросил чиновник. «Двадцать пять, разумеется», – ответил я. Пауза. «Ну да, в вашем случае двадцать пять, – согласился он. – Но все равно, отмерять будем отсюда», – и провел пальцем по плану участка (примерно 2/3 моего двора). В этот момент меня как током ударило. При таком определении границ лишается липка моего покровительства, уходит за пределы. Я, в свою очередь, теряю двор, который существует столько лет, сколько и дом, построенный моим предком, лишаюсь части плодовых деревьев.
Спокойно задаю вопрос: «Почему?» «Канава у вас там рядом», – ответил Октысюк. «Канава? Это та, которая за сто метров от моего забора?» – уточнил я. Молча он поднялся из-за стола, сел за компьютер, открыл план местности и стал, якобы, его рассматривать. Встал он из-за компьютера и заявил, что это... пахотные земли и совхоз в любое время может их распахать. Здесь уж я возмутился: «Как пахотные? Не была эта земля пахотной. Никогда, ни при Польше, ни при Советах. Когда вдруг мой двор стал пахотной землёй?» Потом он, обратив внимание на мою прописку, заявил, что вход на участок у меня не с той стороны. Т. е. если дом находится по адресу «ул. Центральная», то и заходить/заезжать необходимо со стороны ул. Центральной. Сто лет дому, сто лет входу во двор. За сто лет ничего не изменилось. Всегда всё было хорошо. И вдруг всё не так.
Дорога «особого назначения»
В конечном итоге написал я заявление. Октысюк сказал мне, что теперь нужно просто ожидать, и я ушёл. Прошёл ещё месяц. Прихожу снова к нему, спрашиваю, когда, мол, документы можно забрать. Он мне с порога: «Там у вас дорога будет проходить. К последнему дому нет подъезда, поэтому придётся немного отодвинуть границу вашего участка». «Как нет? – удивился я. – Есть дорога. Десятки лет по ней ездят». Но Октысюк заявил, что эта дорога находится на землях совхоза, а должна находиться на землях сельсовета, а существующую совхоз может запахать. Всё! Приехали! Если не пятнадцать соток – тогда канава, если не канава – тогда пахотная земля, если не пахотная земля – тогда вход не с той стороны, а если всё перечисленное не проходит – тогда изобретём дорогу.
Ещё через месяц непосредственный исполнитель в «Белгипроземе» показал мне план моего участка. Результат предсказуемый: от существующей границы отступ 20 метров. «Эх, липка! От неё до забора всего 17 будет», – прокрутилось в голове. Соответственно задаю вопрос о причинах такого решения. Исполнитель пояснил, что этих вопросов институт не решает и выполняет только техническую часть, а запроектировал он так по указанию землеустроителя Октысюка. Сделал он мне ксерокопию плана участка и предложил разобраться с этим вопросом непосредственно с землеустроителем. В этот же день я подошёл к Октысюку. Берёт Сергей Леонтьевич карандаш и рисует проезд. Если на словах, то это выглядит так. Идёт прямая дорога мимо четырёх участков. Все они по 25 м в ширину. Подойдя к моему участку, дорога вдруг начинает резко заворачивать в глубь моего двора. Ещё через несколько дней прихожу на приём к главному архитектору района. Который согласовал план размещения моего участка в существующих границах, т.е. безо всяких проездов через мой двор.
Не мытьем, так катаньем
Снова иду к землеустроителю. Показываю подписанный главным архитектором и заверенный печатью документ. И что? Оказывается... всё это неправильно...
Проходит ещё неделя. Звонит, предлагает встретиться. Прихожу. Предлагает новый вариант. В нём липка остаётся на месте. Но всё равно от моего участка отрезают примерно треть (вместе с плодовыми деревьями) якобы под устройство дороги. Через несколько дней я официально получил заверенный план земельного участка (замечу, уже во втором варианте) и решил обратиться в землеустроительную службу Брестского района за разъяснениями. Однако письменного ответа на свои вопросы не получил. Пришлось обратиться в Комитет государственного контроля. В конце концов 15 сентября я получил копию ответа землеустроительной службы Брестского райисполкома. Мне заявили, что кто-то когда-то по каким-то неведомым причинам наворотил Бог знает чего. Т. е. дали людям участки под жилую застройку и не запроектировали к ним подъезды. Но какое я имею к этому отношение? И даёт ли этот факт кому-то право решать подобные вопросы за мой счёт, передвигая границы моего, исторически сложившегося участка вместе с плодовыми деревьями? На чьих землях должен быть запроектирован проезд? Совхоза или сельсовета? И те, и другие де-факто принадлежат государству и находятся в распоряжении Брестского райисполкома. И что-то мне подсказывает: люди как ездили по лугу двадцать три года, так и ездят сейчас, и будут ездить дальше. Никто не согласится выруливать по лабиринтам, придуманным чиновником сельисполкома.
Сергей Гульцов, начальник землеустроительной службы Брестского райисполкома пояснил: «Исторически сложилось так, что застройка в границах данного населённого пункта формировалась хаотично. Несколько вновь образованных участков не имеют теперь полноценного подъезда, который бы соответствовал генеральному плану. Грунтовая дорога, которая долгое время использовалась жителями, находится на территории совхоза и может в любой момент быть запахана. А отчуждение пахотных земель, в том числе присоединение их к населённому пункту, возможно только с согласия президента страны. Действительно, в данной ситуации задеты интересы гражданина. Но поскольку его участок документально не оформлен, изменение его границ может быть произведено в рамках закона».
Однажды участок Сергея Тричика уже становился «яблоком раздора» между хозяином (его отцом) и властями. Было это ещё в советские времена. В мае 1980 года, когда по планам партии и правительства страна должна была начинать жить при коммунизме, кто-то из местной администрации решил, что землицы в полгектара для сельчанина многовато будет. Подогнали технику, вырыли котлован, выкорчевали сад и заровняли, будто так и было. Благо на тот момент у отца Сергея Николаевича оказался с собой фотоаппарат. Сделал он фотографии, собрал необходимые документы и поехал в Москву. Получили местные правители по заслугам. Пришлось извиняться: «Простите, не знали, не разобрались. Если хотите, вернём вам землю и сад новый посадим». Договорились. Определили границы участка. Пришли школьники с саженцами, посадили. Но в тот же год все до единого деревца куда-то исчезли.
Похоже, история может повториться...