В обывательском представлении первобытный лес – часто что-то очень далёкое от Беларуси и близкое к Амазонке. Мы можем представлять себе непроходимые джунгли с опасными животными и огромные деревья, к которым никогда не прикасался человек. В общем, романтика, приключения и немного постапокалипсиса.
Но у учёных, которые занимаются изучением леса, всё куда более прозаично. Они обсуждают нюансы терминологии, выверяют показатели и критерии выделения категорий. Занимаются очень скучной, на первый взгляд, работой, чтобы в итоге защитить природу от человека.
Что такое первобытный лес и можно ли найти его в Беларуси, выясняли на семинаре по выделению и сохранению первобытных лесов в рамках проекта АПБ и Франкфуртского зоологического общества на прошлой неделе.
Что такое первобытный лес?
Дать чёткое определение первобытному лесу пытаются очень давно, и в разных странах в разное время были разные подходы к этому вопросу. В Беларуси очень долго никто не занимался тем, чтобы описать, есть ли у нас первобытные леса, и что под этим вообще стоит понимать, как объясняет Максим Ермохин, ведущий научный сотрудник Института экспериментальной ботаники.
Тем не менее, сейчас наши учёные считают, что первобытный лес – это лес естественного происхождения, сформированный аборигенными видами, со сложной возрастной и пространственной структурой, способный и самоподдержанию и саморегуляции, и в котором отсутствуют или слабо выражены следы хозяйственной деятельности.
Согласно Карпатской конвенции, есть два понятия: пралеса и природные леса.
Пралеса – это естественные леса, развитие которых не присходило под прямым влиянием человека. А под природными лесами понимают леса, состоящие из древесных видов, автохтонных (произошедших из) соответствующей местности, с большинством основных характеристик и элементов естественных экосистем.
В Украине считается, что пралес или природный лес должен быть площадью не меньше, чем 20 гектаров. Это условный порог, и, конечно, могут возникать спорные ситуации, когда соответствующая другим критериям территория будет занимать 19,5 гектаров. Но научные классифцикации всегда базируются на таких формальных показателях, и с этим, пожалуй, стоит просто смириться.
20 гектар, от которых всё трепещет
В 2018 году на основе классификации первобытных лесов исследователи провели инвентаризацию первобытных лесов на территории Европы. Они анализировали литературные источники и общались со специалистами, чтобы унифицировать информацию и сделать карту лесов.
В итоге в списке первобытных лесов преимущественно оказались таёжные и горные, но называть карту полной категорически нельзя – Норвегия и Швеция не предоставила данные.
«То есть получилось, что там таких лесов будто нет, хоть это не так», – говорит Максим Ермохин.
Беларусь, в свою очередь, предоставила данные только по Березинскому заповеднику, Беловежской пуще и Ольманским болотам.
По словам Ермохина, в Беларуси есть три наиболее вероятных варианта первобытных лесов: сосновые леса на верховых и переходных болотах, черноольховые леса на низинных и переходных болотах, леса в поймах рек.
А вот Сергей Углянец, эксперт SIA «Estonian, Latvian & Lithuanian environment», уверен, что говорить о первобытных лесах в Беларуси попросту нелепо:
«Почему термин «первобытные леса»? В Беларуси такого точно нет. У нас тут все леса появились уже после ледников, все они относительно молодые. – Настроен эксперт в целом очень иронично:
– 20 гектаров первобытного леса среди молодняка. У меня аж всё трепещет от восхищения!».
Редкие и типичные биотопы
Официального термина «первобытные леса» в беларусском законодательстве нет, но есть «редкие и типичные биотопы». Раньше говорили «редкие и находящиеся под угрозой исчезновения», так что в новой версии «типичные» – это не «обычные» ии «распространённые», а «находящиеся под угрозой исчезновения».
Ермохин говорит, что раньше каждая организация использовала свои понятия и не было единой терминологической системы. Например, абсолютно по-разному назывались еловые леса. Учёные давно уже думали над тем, как это всё оптимизировать, чтобы особо охраняемые территории были выделены по одинаковым критериям.
В 1979 году была принята Бернская конвенция о сохранении животного мира и природной среды обитания в Европе. Беларусь к ней присоединилась только в 2013 году, и нам пришлось разрабатывать единые подходы, чтобы соответствововать этой конвенции. В том числе пришлось ввести новый термин – те самые «редкие и типичные биотопы».
Бернская конвенция охраняет дикую флору и фауну, т.е. содержит список животных и растений, подлежащих охране. Вместе с тем, она направлена на охрану целых природных экосистем (на уровне биотопов) со всеми их компонентами, взаимосвязями и процессами, в них протекающими и их формирующими.
Приложения и Резолюции к Конвенции содержат список охраняемых видов и биотопов, а также механизмы охраны, включая необходимость создания охраняемых территорий, подготовки планов управления, проведения мониторинга и активную охрану и т.д.
В 2015 году понятие «редкие и типичные биотопы» вошло в Лесной кодекс.
Главный критерий выделения редких и типичных биотопов – это отсутствие там хозяйственной деятельности или наличие такой деятельности, которая не приводит к трансформации леса.
«Бывает, что мы видим шикарный, очень красивый лес, и он хороший с точки зрения ведения хозяйства, но с точки зрения естественной динамики леса там почти ничего нет. Сухостой убран, старые деревья убраны», – говорит Ермохин.
Ещё один важный критерий – это деревья разного возраста в лесу. Правда, это не может быть единственным признаком. В парке Горького в Минске есть деревья, которым 200 лет, но мы не можем отнести эту территорию к редким и типичным биотопам, потому что кроме этих деревьев там нет других подходящих показателей.
В Беларуси хотят выделить не менее 150 тысяч гектаров под охрану
К счастью, споры о терминологии не мешают учёным заниматься реальной защитой природы. Так, в рамках проекта Wetlands они уже третий полевой сезон занимаются инвентаризацией редких и типичных биотопов, чтобы в результате отдать их под охрану.
«Наша задача – выделить не меньше 150 тысяч гектаров редких и типичных биотопов, – говорит Ермохин.
– Это могут быть и зоны на особо охраняемых природных территориях, и за их пределами. Если это ООПТ, то, как правило, не требуется внесения каких-то дополнений по охранным мероприятиям, но если это за пределами ООПТ, то надо делать охранный паспорт, передавать под охрану и так далее».
За первые два полевых сезона уже передали под охрану порядка 40-50 тысяч гектаров. В этом году учёные планируют работать преимущественно в южных районах Беларуси, но в списках по плану есть несколько лесхозов, далёких от юга страны.
Учёный рассказывает, что именно представляет собой инвентаризация:
«Предварительно мы по материалам лесоустройства отбираем участки, которые могут быть потенциально отнесены к редким и типичным биотопам. Первый критерий – это возраст, и он зависит от типа лесной формации: для одних деревьев это 80 лет, для других – 50.
Затем мы смотрим пространственное расположение участков: они могут находиться на осушительных сетях или вне их. После этого мы едем в лес, проводим полевое исследование и делаем описание каждого биотопа, согласовываем всё с лесхозами и готовим охранные документы».
Иногда так случается, что те участки, которые исследователи выделяют как редкие и типичные биотопы, у лесхозов уже назначены в вырубку, или частичная вырубка там уже ведётся. Ермохин утверждает, что это абсолютно нормальный процесс, от которого никуда не деться:
«Есть планы, которые поменять никак нельзя. Лесосека может быть уже продана на бирже под вырубку, и тогда уже ничего не сделать.
Но в большинстве случаев всё проходит нормально – лесхозы почти всегда идут навстречу, и после переговоров с ними мы передаём охранные паспорта в райинспекции природных ресурсов».
Пока биотоп возьмут под охрану – он может исчезнуть
Процесс передачи редких и типичных биотопов под охрану в Беларуси очень затянут, и это напрямую мешает охране природы.
Вот как выглядит порядок действий:
- Специалисты находят биотоп.
- Готовят проект паспорта и охранного обязательства.
- Передают проект паспорта и охранного обязательства в районную инспекцию ПРООС.
- Согласуют паспорт и охранное обязательство с Национальной академией наук Беларуси.
- Представляют в райисполкоме, и тот принимает решение.
- Паспорт и охранное обязательство райинспекции регистрируют и передают землепользователю.
От передачи проекта паспорта и охранного обязательства до их регистрации проходит в лучшем случае четыре месяца. Пока проходят согласования, биотоп может просто исчезнуть. По закону, в этот период лесхозы не обязаны ничего делать для охраны территории – ведь паспорта и охранного обязательства ещё нет. Но по своей доброй воле они могут ограничить ведение хозяйства на этом участке.
Сейчас, по мнению учёных, очень важно закрыть белые пятна на уровне законодательства. Возможно, будет принята новая терминология, а может быть и так, что существующее законодательство будет адаптироваться. Главное, чтобы все усилия продвигали нас к главной цели – усилению и расширению охраны природы в Беларуси вообще и в Полесье в частности.