Недавно Александр Никитин, заведующий лабораторией раиоэкологии Института радиобиологии НАН заявил, что около 40% загрязнения территории Беларуси плутонием – это следствие атмосферных ядерных испытаний в Северном полушарии. Такая оценка ситуации вызывает вопросы, в том числе и не очень удобные.
Конечно, можно делать вид, что это исключительно научная тема, не имеющая политической составляющей, но всё же не стоит забывать, что разговор идёт о Беларуси – стране, где после аварии на ЧАЭС радиации особенно боятся, и где в ближайшем будущем собираются запустить атомную электростанцию.
Заявление о том, то почти половина плутония в стране – результат ядерных испытаний, может быть расценена в сложившейся ситуации как пропаганда.
Вот как Никитин расставляет акценты: «Примерно 40% загрязнения территории страны плутонием — это так называемый бомбовый плутоний. Он приблизительно равномерно распространен по территории Беларуси.Чуть больше половины плутония составляет загрязнение плутонием, выброшенным в результате взрыва на Чернобыльской АЭС. Естественно, его содержание в почве очень сильно падает по мере удаления от атомной станции. 98% сосредоточено в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС — там, где не ведется хозяйственная деятельность, где обычных людей не бывает».
Это заявление очень хорошо вписывается в нынешнюю логику властей: нечего бояться запуска атомной электростанции и нечего лишний раз говорить о том, как авария на Чернобыльской АЭС отражается на здоровье людей. Да, плутоний есть и его даже много, но практически весь он в зоне отчуждения.
Есть, однако, и другие оценки количества плутония, выпавшего на территории Беларуси в результате атмосферных испытаний ядерного оружия и в результате катастрофы на ЧАЭС: примерно треть – это бомбовый плутоний, и две трети – «чернобыльский», лишь половина которого выпала на поверхности близ АЭС.
В «Трансурановых элементах на территории Беларуси» Конопля, Кудряшов и Миронов пишут, что загрязнение поверхностного слоя почвы Беларуси в результате проведения испытаний ядерного оружия в атмосфере составило примерно 50 Беккерель на квадратный метр. При этом чернобыльские выпадения различных изотопов плутония превысили эти значения в двести тысяч раз и достигали 10 000 000 Беккерель на кв. Метр (см. «Закономерности формирования радиоактивного зарязнения территории Республики Беларусь).
«Институт радиобиологии просто выполняет обслуживающую функцию»
Активистка Беларусской антиядерной кампании Татьяна Новикова считает, что такой посыл от имени Института радиобиологии обусловлен тем, что институт выполняет обслуживающую функцию, которая сейчас сводится к пропагандистской работе.
«На сам институт и на всю политику Академии наук распространяются государственные приоритеты, а Островецкая атомная электростанция однозначно в списке этих приоритетов», - подчеркивает Новикова.
Когда научный институт в Беларуси делает заявление, которое явно преуменьшает разрушительную роль аварии на ЧАЭС и работает на улучшение имиджа строящейся Островецкой станции, это всегда в первую очередь политическое заявление, считает активистка БАЯК.
Люди вполне оправданно боятся запуска новой атомной станции, и государство всячески пытается успокоить их. Один из способов «успокаивания» – это проведение аналогий и простых сравнений с Чернобылем: посмотрите, всего тридцать лет прошло, а последствий мы уже практически не ощущаем.
«Институт радиобилогии просто выполняет обслуживающую функцию таких крупных проектов как Беларусская АЭС, - говорит Новикова. - Но этот проект – крах энергосистемы Беларуси. АЭС будет выдавать 30% всей мощности, необходимой стране, и энергосистема должна быть к этому готова».
« Будет же не только АЭС, а и соответствующая вспомогательная инфраструктура. В это будут вкладываться сумасшедшие деньги. Атомная электростанция будет генерировать треть всей энергии, и надо чётко представлять, что будет, если в какой-то момент там откажет генератор и станция просто перестанет работать и отключится от энергосети. Треть мощности в любой момент может убыть, и это катастрофа для энергосистемы. Каждый раз, когда что-то пойдёт не так, надо будет обеспечить этот объём энергии альтернативными способами».
Татьяна Новикова уверена, что перед запуском атомной электростанции должны быть установлены стационарные, а не временные станции мониторинга радиационного фона.
«Для того, чтобы понимать, насколько фон меняется, и насколько эти изменения опасны, надо знать «отправную точку». К этим вещам надо подходить ответственно, и если станция строится, то надо тратить деньги на безопасность граждан».
Во многом это вопрос доверия к властям, но с учётом того, что даже неполадки при строительстве АЭС какое-то время скрывались, доверять официальным версиям очень сложно (и нужно ли?).
«Все соединения плутония являются опасными»
Вот что о загрязнении плутонием говорит российский физик-ядерщик Андрей Ожаровский:
«К сожалению, за 33 года выпавший в виде малорастворимых оксидов плутоний стал переходить в более растворимые ионные формы – и представление о том, что весь чернобыльскуий плутоний «захоронен» в Зоне – уже не верны.
Плутоний и другие радионуклиды в апреле-мае 1986 года р азносились потоками воздуха. Когда радиоактивные аэрозоли осаждались на поверхность (с дождями или «сухим» способом), сформировался «чернобыльский след». Даже на расстоянияи более 200 километров (напр. Краснопольский р-н Могилёвской области) пришлось отселять ряд населённых пунктов. Радионуклиды выпали очень неравномерно – в пределах небольших участков можно обнаружить как очень загрязнённые места, так и относительно чистые.
Но картина распределения радионуклидов сильно изменилась за 33 года! Попав в окружающую среду цезий, стронций, плутоний и десятки других радионуклидов были вовлечены в круговорот веществ. Они смывались потоками воды, часть осаждалась, часть, наоборот, со временем переходила из малоподвижных форм оксидных в легко растворимые ионные формы.
Это в полной мере относится к плутонию. Плутоний стал вымываться из почвы многочисленных «глиняных могильников», в которые были захоронены загрязнённые строения, техника, верхний слой почвы и пр., и его можно обнаружить в реках, в первую очередь в Припяти.
Все соединения плутония являются опасными. Если плутоний попадает внутрь организма (с воздухом, водой, пищей) – защиты от губительного α-излучения нет. Он накапливается в кроветворных участках костей и может вызвать заболевания через много лет после его попадания в организм.
Сколько плутония попало в окружающую среду из взорвавшегося РБМК-1000 Чернобыльской АЭС до сих пор точно не установлено, по понятным причинам прямых измерений нет. Но речь может идти о нескольких тоннах смертельно опасного искусственного радионуклида с периодом полураспада 24 тысячи лет.Так что нам предстоит жить на планете, загрязнённой не только «бомбовым», военным плутонием, но и мирным – из реакторов Чернобыля и Фукусимы».
И всё-таки: что с ядерными испытаниями?
Было бы несправедливо утверждать, что ядерные испытания никак не повлияли на радиоактивное загрязнение по всему миру. Впервые они были проведены в США в июле 1945 года, после этого – в СССР в 1949 году, затем в Великобритании в 1952 году, во Франции в 1960 году и в Китае в 1964 году.
Совет по защите национальных ресурсов оценил общей выход всей ядерной энергии в ходе испытаний (между 1945 и 1980 годами) в 510 мегатонн. Основное количество пришлось на атмосферные испытания – 428 мегатонн, и это эквивалентно более чем 29 000 бомбам, сброшенным на Хиросиму.
То, насколько сильным будет загрязнение после ядерного взрыва, зависит от ряда факторов, к которым относят в том числе размер оружия и местоположение взрыва. Можно ожидать, что взрыв на уровне земли вызовет большее распыление радиоактивных частиц, чем взрыв в воздухе. Дисперсия радиоактивного материала также зависит от погодных условий.
В 2000 году Научный комитет ООН по воздействию атомной радиации делал доклад, в котором говорилось, что «Основной антропогенный вклад в облучение населения мира [радиации] вносят испытания ядерного оружия в атмосфере с 1945 по 1980 год. Каждое ядерное испытание приводило к безудержному выбросу в окружающую среду значительных количеств радиоактивных веществ. Частицы, которые были широко рассеяны в атмосфере, откладывались повсюду на поверхности Земли».
В целом недавнее заявление от имени Института радиобиологии НАН не противоречит этому отчёту. Но открытым остаётся вопрос: почему это заявление сделано именно сейчас?
Политический контекст играет тут гораздо более важную роль, чем может показаться на первый взгляд. Да, никогда не поздно говорить о существующих проблемах, но сейчас очевидно, что, пока одни проблемы актуализируются, другие продолжают замалчиваться.
То, что люди в Беларуси против строительства АЭС, предсказуемо и логично. То, что у нас много вопросов, – это правильно. А вот то, что над нашими опасениями периодически попросту насмехаются, – это как-то подло.
Давно порка открыто ответить на весь наш скепсис по поводу Островецкой атомной электростанции. Если, конечно, есть что сказать по существу.