«Я им сразу сказал: ничего у вас не получится, никому тут ваш бёрдвотчинг не нужен. А они: нет, у нас такой опыт, такой опыт! Закупили лучшие определители, коллинзовские, бинокли хорошие, трубы — приходи и смотри, бесплатно. Год я все выходные на это убивал — и что? Ну, какой-то интерес был, конечно. Но во второй раз уже никто не приходил».
Алексей Ежов, орнитолог из Мурманского морского биологического института с досадой рассказывает, как его норвежские коллеги пытались приучить мурманцев наблюдать за птицами. Мы сидим в тёмной рыбацкой избушке на острове Кишкин у выхода из Чупинской губы Кандалакшского залива Белого моря. Я, как и Алексей, здесь по приглашению супругов Василия Ефимова и Юлии Супруненко, создателей туристического проекта «Полярный дельфин». В свободное от приема туристов время они составляют атлас-определитель «Птицы Северо-Карельского побережья Белого моря», а заодно разрабатывают туристические маршруты для бёрдвотчеров. Рассказанная Алексеем история их расстраивает, но не сильно: они и сами делают ставку не на местных, а на туристов издалека. Ведь настоящего бёрдера, как ещё называют бёрдвотчеров, в погоне за невиданной ранее птицей никакие расстояния не смутят, пишет Мария Бахарева для nat-geo.ru.
От острова Кишкин до острова Ямдена в индонезийском архипелаге Танимбар — больше десяти тысяч километров. Никто из нас там ни разу не был. От Испании, где поселился отставной британский офицер Том Галлик, до Ямдены и того дальше, но 81-летний Галлик не побоялся расстояния — на кону был мировой рекорд. В той поездке Галлику удалось увидеть фруктового голубя Уоллеса (Ptilinopus wallacii) — птицу, которая стала девятитысячным пунктом в его бёрдвотчерском «послужном списке». Чтобы понимать масштабы этого события, надо знать, что науке сегодня известно 10 580 видов птиц. То есть, Галлик видел почти всех. Впрочем, это было в 2012 году, и с тех пор завязавший с активным бёрдвотчингом Галлик спустился в мировом рейтинге на третье место.
Многие из птиц в «послужном списке» Галлика были неизвестны науке в 1789 году, когда в Англии издали труд викария и краеведа-любителя Гилберта Уайта «Естественная история и древности Селборна». Книга состояла из двух томов. Первый, в который вошли письма друзьям-натуралистам и фенологические наблюдения, к середине XIX столетия неожиданно стал бестселлером. Благодаря «Естественной истории» Уайта англичане поняли, что наблюдать за природой, и в особенности за птицами, может быть по-настоящему интересно. Викторианцы в массе своей от природы были оторваны, а потому испытывали к ней интерес. Линн Барбер, автор книги «Расцвет естественной истории, 1820−1870 гг.», пишет, что наблюдение за птицами удовлетворяло сразу множеству запросов среднего британца XIX столетия. Джентльменам это хобби давало повод выбраться на природу и пострелять, дамам — сюжеты для акварелей или вышивки; и те, и другие ценили долгие прогулки, только что объявленные полезными для здоровья. Не менее важно и то, что XIX век принёс свободу передвижения — благодаря развитию железнодорожной сети путешествия стали занимать меньше времени и стоить дешевле, чем когда бы то ни было. К сожалению, России это коснулось в меньшей степени — да и сейчас в этом смысле у нас мало что изменилось.
— Я был в России лишь однажды, по работе, — говорит Джон Хорнбакл, главный на сегодня бёрдвотчер мира, на счету которого 9435 видов птиц. — Обычно я совмещал командировки с вылазками за птицами, но, приехав в Москву, понял, что вряд ли мне удастся увидеть что-то новое неподалеку от мегаполиса. Это не значит, что Россия мне неинтересна: я мечтаю побывать на вашем Дальнем Востоке, потому что очень хочу увидеть дикушу. К сожалению, это слишком дорого, разве что мне удастся совместить эту вылазку с поездкой в Китай. К тому же, как ни удивительно, я не знаю ни одного русского бёрдера!
…Российским отцом бёрдвотчинга можно с некоторой натяжкой считать писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. В отличие от мирного английского викария Уайта, Аксаков был страстным охотником. Труд, вписавший его имя в историю наблюдений за птицами, называется «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», и пернатые в нём рассматриваются в основном как добыча («Бекас нежнее вальдшнепа и дупеля, а гаршнеп нежнее бекаса, следовательно, вкуснее»), но в книге много точных наблюдений за повадками птиц, которые и сегодня будут интересны любому бёрдвотчеру.
Термин «бёрдвотчинг», впрочем, в данном случае чистый анахронизм — в XIX веке его ещё не существовало. Придумал термин орнитолог-любитель Эдмунд Селус как заглавие для своей книги, вышедшей в 1901 году. Книга особого успеха не имела, а вот придуманное Селусом слово вошло в историю.
Появление этого термина отмечает смену парадигмы в отношениях человека и птиц: на смену коллекционированию (и отстрелу) пришли наблюдение и защита. Из книг для любителей птиц исчезают охотничьи мотивы, а некоторые авторы начинают осуждать уничтожение птиц.
«О том, что снегирей ловят и стреляют для жаркого, не хочется даже и упоминать, — писал в 1904 году в сборнике очерков «Из царства пернатых» Дмитрий Кайгородов, лесовод и популяризатор наблюдений за природой. — Стыдно не тем, кто приносит их на рынок (это большей частью люди бедные и темные), а тем, кто их покупает и несёт к себе на кухню, для паштета».
На рубеже XIX—XX вв в разных странах мира стали появляться специализированные природоохранные организации. В Великобритании работало Королевское общество защиты птиц, выросшее из небольшого женского кружка, который боролся с использованием птичьих перьев в индустрии моды; в США — Национальное одюбоновское общество. В России действовало несколько десятков организаций, занимавшихся охраной птиц. Среди них были даже детские — Майские союзы, зародившиеся в Финляндии по идее писателя Сакариаса Топпелиуса. В них вступали дети 7−11 лет, каждому выдавался значок в виде летящей ласточки, который полагалось носить на головном уборе. Одной из задач союза значилась «охpана полезных в сельском хозяйстве вольных птиц».
Старенький катер подходит к луде, над которой тут же взмывают потревоженные чайки. Но наше внимание привлекли не они, а терпеливо ждущие начала отлива кулики. Юлия Супруненко рассказывает, что именно кулики — сороки и камнешарки — больше всего интересуют европейских бёрдеров на Беломорье. «Мы уже не раз принимали туристов-бёрдвотчеров, и они всегда просили показать им куликов. Так что при создании маршрута без них не обойтись», — поясняет Супруненко.
Мы высаживаемся на берег и, разделившись, прочёсываем остров. «Гага, два яйца!» — «Серебристая чайка, три!» — «Ещё гага, одно!» — «Пустое гагачье гнездо, тут уже побывала чайка, скорлупки ещё свежие». То, чем мы занимаемся, называется «учёт гнездовий» — обычное дело для орнитологов. Составляя атлас-определитель, без регулярных учётов не обойтись.
Туристов-бёрдвотчеров в период гнездования никто на острова, конечно, не повезет. Это одна из десятков тонкостей, которые необходимо учитывать при организации бёрдерских поездок: погода во время проведения тура должна быть такой, чтобы путешествие было под силу человеку без специальной подготовки (что особенно актуально в приполярных областях), птицы не должны сидеть на гнёздах или выкармливать птенцов, но при этом их должно быть достаточно много. Поэтому задача гида — заранее разведать главные места скопления птиц, их повадки, годовой и суточный режимы. Когда представишь объёмы необходимой подготовки, становится понятно, почему бёрдерские туры зачастую стоят дороже курортного отдыха.
Индустрия, работающая на бёрдвотчинг, появилась практически одновременно с самим термином. Началось всё с того, что на заре XX века в массовой продаже впервые появились призматические полевые бинокли с восьмикратным увеличением. Затем стали издаваться специализированные журналы для любителей птиц, полевые определители и дневники наблюдений. Сегодня бёрдвотчинг — одновременно и одно из самых демократичных хобби, и элитарное занятие для состоятельных людей.
Самый верный ответ на вопрос, сколько стоит бердвотчинг: «Столько, сколько вы можете потратить».
Для начала вам понадобится только бинокль и полевой определитель. В принципе этим комплектом можно и ограничиться, но, чем дольше вы занимаетесь бёрдвотчингом, тем выше для вас становится цена каждого нового вида. Сначала вы легко и быстро пополняете список увиденных птиц, всего лишь выезжая по выходным за город, но постепенно все доступные виды заканчиваются, и приходится задумываться о далёких и очень далёких путешествиях.
— Я знаю многих бёрдеров с длинными списками видов, и, как правило, это очень состоятельные люди, — объясняет Джон Хорнбакл. — Тем, у кого денег немного, конкурировать с ними очень трудно, хотя и возможно — и я сам тому пример. Я специально рано вышел на пенсию (в 50 лет), чтобы иметь возможность путешествовать. Какое-то время меня финансово поддерживала жена (она преуспевающий дантист), но десять лет назад мы расстались, и с тех пор я могу полагаться только на себя. Я продал дом и купил небольшую квартиру, я много лет вожу одну и ту же старую машину, я никогда не пользовался услугами туристических компаний, зато сам организую поездки для бёрдеров и охотно работаю волонтёром на разных исследовательских программах, где оплачиваются дорожные расходы. В общем, как-то получается выкручиваться.
Возникает вопрос, зачем всем этим заниматься. Существует два основных направления бёрдвотчинга — соревновательное и познавательное. Первое, благодаря той самой десятилетиями создававшейся индустрии, больше распространено на Западе. После выхода романтической комедии «Большой год» миллионы людей во всем мире узнали о существовании одноименного соревнования, где перед участниками стоит задача увидеть как можно больше птиц за один календарный год. С 1984 года в штате Нью-Джерси проводится конкурс World Series of Birding: на то, чтобы увидеть как можно больше птиц в границах штата, у команд-участниц есть не год, а всего 24 часа. На конкурс приезжают и знаменитые бёрдеры, и школьные команды, он по-настоящему массовый (число участников доходит до тысячи).
В последние годы, в связи с широчайшим распространением цифровой фотографии, стали появляться и фотоконкурсы для бёрдеров.
В России бёрдвотчинг пока распространен мало, и те немногие, кто увлекается птицами, предпочитают не соревноваться (хотя и это направление постепенно развивается), а изучать орнитологию и по мере сил приносить пользу науке. Ежегодно любители птиц участвуют в различных программах учёта. Так, с 1999 года при зоологическом музее МГУ действует программа «Птицы Москвы и Подмосковья», в рамках которой в позапрошлом году был выпущен «Атлас птиц города Москвы». Работа над его созданием велась шесть лет и была бы невозможна без активного участия бёрдвотчеров. Зоологический музей и Союз охраны птиц России даже создали масштабную базу данных «Онлайн-дневники наблюдений птиц», которая позволяет собирать, сохранять и анализировать результаты любительских наблюдений.
Помимо постоянно действующего мониторинга обычных видов проводятся ежегодные тематические акции по учету разных видов птиц, самая массовая — «Соловьиные вечера».
— Благодаря «Соловьиным вечерам» я и узнала о бёрдвотчинге, — рассказывает юрист из Москвы Ирина Нартова. — Прочитала про акцию в «Комсомолке», а вечером того же дня у подруги во дворе услышала соловьиное пение, вспомнила эту статью, нагуглила сайт акции и зарегистрировала своё наблюдение. С тех пор как-то так и пошло. Не могу сказать, что стала прямо фанатом, но, если я отправляюсь куда-то в отпуск, бинокль с собой на всякий случай беру, а определитель у меня и так в смартфоне. Жаль, что для такого ненапряжного бёрдвотчинга у нас нет инфраструктуры. Я отдыхала недавно в Эстонии: там на побережье отходишь чуть в сторону от пляжа — и через сотню метров натыкаешься на специальную вышку для наблюдений за птицами, там же — информационные таблички c описаниями обитающих в этих краях видов. У нас, мне кажется, такого нет. А если есть, то только в каких-то заповедниках, и про это не фанатам узнать невозможно.
Именно на «не фанатов» и рассчитывали норвежские орнитологи в Мурманске. То, что не получилось у них, получилось у властей Кологрива, крошечного райцентра в Костромской области. Каждый год в конце апреля — начале мая здесь, на берегу реки Унжи, останавливаются на отдых стаи диких гусей, возвращающихся с зимовки. Из природного явления в Кологриве сделали праздник — с 2005 года в начале мая здесь, с размахом, достойным Дня города, отмечают День гуся. Программа праздника может вызвать снисходительную улыбку — тут и бег в мешках, и «ретро-дискотека»; однако о птицах никто не забывает. Наоборот, возможно, именно благодаря общему разудалому фону научная составляющая не воспринимается как что-то скучное, и лекции орнитологов пользуются не меньшим успехом, чем праздничный концерт.
«Кологрив, на мой взгляд, мекка доморощенного бёрдера, — говорит постоянный гость Дня гуся, фотограф Андриан Колотилин. — Фермер, молочница, молодая сельская учительница — буквально каждый местный житель приходит с биноклем посмотреть на гусей». За местными подтягиваются и туристы: с каждым годом на День гуся приезжает всё больше гостей из других регионов.
Карелия, в отличие от Костромской области, никогда не жаловалась на недостаток внимания туристов. Однако пока сюда едут в основном любители походной романтики.
— Сейчас просто ещё рано, — объясняет Юлия Супруненко. — Когда я удивляюсь, что за неделю мы не встретили ни одного туриста, — сезон начинается где-то в июле, и на островах сразу становится людно: тут и большой детский приключенческий лагерь, и много самостоятельных туристов, и местные приезжают за ягодами. А через год, может быть, и бёрдеры подтянутся.
За разговором мы прочёсываем один из соседних с Кишкиным островов — кто-то из местных жителей рассказал Юлии и Василию, что именно там устроено гнездовье орлана, которое им никак не удаётся отыскать. Гнездо не находится, зато, словно в насмешку, над морем мимо нас пролетает сам орлан, и я мысленно ставлю галочку в своём личном списке видов: №53.