Как сообщает lesgazeta.by, уникальное издание поражает не только глубокими сведениями автора об истории, флоре и фауне древней пущи, мастерством сочинителя, но и великолепными иллюстрациями: более чем на 400 страницах форматом 35х25 см помещены 22 гелиогравюры, 137 автотипий, 40 цинкографий, 1 литография, 9 карт и 4 чертежа. Что касается её веса, то, перефразируя фразу Николая Гоголя, что не каждая птица может долететь до середины Днепра, в свою очередь стоит заметить — не каждый эту книгу сможет удержать в руке.
Не меньше «весят» и научные сведения Георгия Карцова, имевшего неограниченный доступ к архивным документам. Невозможно все их воспроизвести на страницах газеты, поэтому мы постараемся отметить главное и предоставить по возможности самые ценные иллюстрации.
В предисловии к книге Георгий Карцов сразу же определяет её главное назначение: «Среди европейских угодий, как по обширности, так и по богатству и разнообразию пород зверя и дичи, Беловежская пуща занимает, бесспорно, первое место; с другой стороны, она является древнейшим заповедным владением литовских великих князей, польских королей и, наконец, русских Государей, и история её связана с такими крупными историческими именами, как Ягелло, Витольд, Стефан Баторий и Август Саксонский. Поэтому предполагаемому обзору современного состояния Пущи, я предпосылаю исторический ее очерк».
Рассказывая о литвинах, которые поселились в Беловежской пуще в ХIV веке, Карцов пишет: «Большие старые деревья, в особенности расщепленные молнией, пользовались преимущественным почитанием, поэтому вся Литва ещё в ХIV веке была покрыта священными заповедными рощами. Порубка в них наказывалась смертью, но зато самый опасный преступник мог укрыться там, не опасаясь за свою неприкосновенность». Предметами почитания считались практически все деревья, особенно дуб, — у подножия старых деревьев сооружались жертвенники и зажигался неугасимый огонь — Знич.
Сын Кейстута Витовт и племянник Ягайло долго не ладили, но перед угрозой общего врага — рыцарей Тевтонского ордена — в 1409-м г. в Бресте заключили союз. С этого года, пишет Карцов, историки впервые стали называть пущу, куда направился Ягайло добывать мясо зверей для будущего военного похода, Беловежскою.
Для стотысячной армии осень и зиму охотничий отряд добывал зверей — тура, зубра, оленя, лося, кабана. Мясо солили, коптили и складывали в бочки. В пуще древняя, знаменитая конница ВКЛ пополнялась и дикими лошадьми, которых арканами вылавливали примерно в четырёхлетнем возрасте и смелыми приемами «подъезживали» под всадника. Мелкорослые, серовато-гнедые лошади не отличались красотою, зато были неутомимыми, легкими, резвыми и смелыми.
Уже в преклонном возрасте, когда королю Польши было около 75 лет, во время чумы, он отправляется на родину, в Беловежскую пущу, считая, что здоровый лесной воздух и охота лечат от заразы лучше знахарей. К слову, в тот чумной 1426 год вместе с ним в пуще был и брат — великий князь Литовский Витовт.
Георгий Карцов отметил, что уже в те времена «важнейшим предметом внешней торговли Литвы и Руси была добыча лесов».
Во времена Ягайло возник суровый закон, по которому убившего в заповедной роще зверя карали смертью. В пуще поселили стражу стрелков из 277 семейств, которые также по первому требованию участвовали в охотах, обеспечивая их соответствующим снаряжением.
Первый закон об охране лесов и охоты (27 февраля 1538 года) принадлежит королю Сигизмунду. Им же была утверждена комиссия, имеющая право разрешать пользоваться в пуще лесом и сенокосами. Лесной устав 1538 года охватывал тогда самые разнообразные стороны экономической жизни, связанной с лесом, и был издан на старобеларусском языке, бывшим тогда официальным в Великом княжестве Литовском.
Первая статья закона касалась учреждения должности лесничих и их обязанностей при объездах пущи. Статья вторая запрещала рубку в казённых лесах без разрешительного билета за подписью самого короля. Последующие статьи касались различных подробностей о сбережении леса, например лесничим и стрелкам наравне с прочими запрещалось использовать его в личных целях, приказывалось уничтожать излишние дороги и тропинки. За искусственное установление бортей в деревьях предусматривалось тоже наказание; ограничивалась и рыбная ловля. Особенно строг был закон в отношении браконьеров. Не только внутри, но и вокруг казённых лесов запрещалось держать охотничьих собак и «ховать рушницы (ружья)». Труд лесничих вознаграждался также землёю. Каждому лесничему отводился обширный участок с правом селить там крестьян, которые отдавались ему как бы в крепостную повинность.
Почти все короли Речи Посполитой были страстными охотниками, не забывали они при этом и о лесном хозяйстве. При Станиславе Августе пущей управлял один из выдающихся экономистов эпохи Антоний Тизенгауз — бывший гродненский староста, а затем подскарбий ВКЛ.
Особое внимание он обратил на лесные богатства всего края. Были зарегистрированы все казённые леса, там открылись смоляные, дегтярные, поташные заводы, пильные мельницы и т. д. А в пуще, сверх того, очистили и спрямили реки, приспособив их для сплава. По ним ценные дубы и сосны успешно доставлялись в Данцигский порт (современный Гданьск).
После раздела Речи Посполитой императрица Екатерина из бывшего королевского Беловежского имения пожаловала значительные лесные участки своим сподвижникам, участвовавшим и не участвовавшим в покорении края. Процветало браконьерство. Особенно печальна участь бобра — его прежде на наших землях, в том числе и в пуще, водилось много, при российском царствовании практически не осталось.
В конце мая 1811 года жизнь пущи была нарушена огромным лесным пожаром. «Горючего материала, заключавшегося в залежах сухостойных деревьев, сучьев и валежника накопилось такое множество, что при отсутствии просек борьба с огнём была не по человеческим силам. В пуще работали тысячи людей, но пожар не утихал четыре месяца, находя всюду готовый материал. Только в октябре начавшиеся дожди, в особенности один ливень, успокоили разъярённую стихию». Отчего и как начался пожар, осталось неизвестно.
Не обошла Беловежскую пущу война 1812 года, находили здесь приют повстанцы 1830—1831 гг. и 1863 года.
(Продолжение следует)