Дорогу к деревне Дул мне преградил умный шлагбаум: в специальное место нужно вставить свою ID-карту, и только когда код с нее считается, дорога откроется. Таким образом, иностранцы на машинах не попадут сюда.
На улицах небольшой деревушки совершенно пустынно, и только несколько машин припаркованы в конце деревни возле старой мельницы, которую недавно превратили в ресторан на фоне дымящейся трубы АЭС.
Двери и окна всех зданий прочно закрыты железными пластинами. Надписи и рисунки на стенах буквально кричат о помощи, вокруг камеры. Почему такие суровые меры? Дело в том, что Дул уже много десятилетий не обычная деревня, а центр постоянной борьбы правительства с ее жителями и наоборот.
Деревня была построена на реке Шельда в начале 17 века. Уже триста лет спустя ее существование будет под большой угрозой.
Дул последняя из бельгийских польдерных деревень возле Северного моря, сталкивается с вероятностью полного сноса. И дело даже не столько в том, что одна из самых старейших атомных станций в Европе, которая пугает своим состоянием весь Запад, находится всего в паре километров (в радиусе 75 км от нее проживает более 9 миллионов человек). Прямая угроза исходит от расширяющегося порта Антверпена, и его ненасытной потребности захватить все больше и больше земель.
Строительство крупного причала и контейнерного терминала, способного принимать суда с глубокой осадкой, уже ведется на участке неподалёку. Правительство утверждает, что Дул должен исчезнуть для строительства нового дока, названного Saeftinghedok, однако очень маловероятно, что такой док когда-либо будет построен там.
Согласно директиве Seveso было бы неразумно, — если не сказать безответственно — развивать промышленную зону и деятельность, столь близкую к электростанции. Кроме того, существует заметная нехватка дорожной инфраструктуры, которая не может нести такой приток тяжелых грузовых и контейнерных перевозок. В настоящее время трафик уже достигает максимальной нагрузки в регионе.
Несмотря на предупредительные знаки, наше любопытство в конечном итоге побеждает. Мы входим в единственную незаколоченную дверь дома, которую удалось найти. Внутри темно. Природа доминирует. В гофрированную крышу пробились пряди зелени. В задней части здания открывается вход во внутренний двор за бывшей бензозаправочной станцией. Кажется, что это просто сцена из какого-то плохого фильма ужасов.
Первые проблемы здесь начались еще в 60-х годах, когда население деревни составляло чуть более 1200 человек. Людей в «добровольно-принудительном» порядке заставляли покидать их дома с обещаниями, что потом они смогут вернуться. Прошло уже почти 60 лет и до сих пор судьба Дула находится в подвешенном состоянии. Многие жители, увидев, что в деревне ничего не меняется, писали заявления с просьбой вернуться в свои дома, но ни одно из 300 заявлений не было одобрено. Дома без ухода постепенно приходят в негодность, что дает только дополнительный бонус сторонникам сноса деревни.
Уникальное расположение деревни со старой ветряной мельницей напротив атомной электростанции придает ей отчетливо художественный характер. Кроме того, деревня имеет богатое архитектурно-историческое наследие. В центре сохранился дом 17-го века, который когда-то принадлежал семье Рубенса, церковь в стиле необарокко, старый пресвитерий с большим садом и многими ценными домами.
Заглядывая все глубже в боковые улочки мне кажется, что я нахожусь в военной зоне, а не в одном из самых богатых регионов ЕС. Слово «оккупировано», тщательно замазанное краской на входной двери дома, вызывает чувство хаоса и беззакония.
В 2013 году один из жителей деревни Джероун Янссен опубликовал книгу «Дул», где, как сам отозвался о своей работе, задокументировал стойкость жителей. Его рисунки также собраны в этой книге.
Правозащитников такая ситуация не могла оставить в стороне, и вскоре после первых переездов жителей появилась кампания «Doel 20/20». Одной из участниц кампании является жительница деревни Марина Апперс, которая расписала свой дом такими надписями, как «только через наши трупы вы снесете Дул» и «Мой дом должен быть самым фотографируемым домом в Бельгии».
В 2007 году несмотря на прессинг в деревне остались жить около 300 человек. Периодически сюда нелегально приезжали люди и организовывали сквоты в заброшенных домах, но полиция быстро разбиралась с такими случаями.
В последние годы контроль правительства над посетителями и жителями деревни стал такой большой, что каждый твой шаг под контролем. Так к 2017 году официально в деревне проживало только 22 человека. Власти при этом ссылаются на то, что людям небезопасно жить так близко в АЭС, пока там не провели ремонтные работы, а тему расширения порта просто обходят стороной.
— Каждый раз, когда здесь образовывался сквот и восстанавливался освобожденный дом, Дул начинал напоминать деревню, которая когда-то здесь была, и причина снести ее за то, чем она стала, ослабевает — говорит Марина. То, что здесь произошло, свидетельствует о правительстве, которое не уважает наследие, историю и людей. Жестокость, которую мы наблюдаем, беспрецедентна в Бельгии. Возникает вопрос, станут ли эта жестокость и угнетение теперь стандартом? Это определенно не та Бельгия, которую мы хотим видеть в будущем.
Жестокость правительства оставила оставшихся жителей деревни униженными, а соседние регионы в состоянии шока. Деревня теперь похожа на зону раздираемой войной. Но, тем не менее, жители деревни демонстрируют стойкость и в голос объявляют о своем сопротивлении в попытке спасти свои дома. Многих жителей за долгие годы уже нет в живых, но их дети и внуки продолжают добиваться своих прав.
Агрессивная политика сноса также привела к возмущению в некоторых политических партиях. Представители различных СМИ достаточно часто посещают Дул и отправляют изображения разрушенных домов и улиц по всему миру.
Результаты недавних исследований, которые были опубликованы 26 октября 2018, показывают, что дальнейший экономический рост порта может быть реализован без ущерба для всей площади польдера вокруг Дула. Однако наиболее важным является тот факт, что официальное решение о будущем деревни до сих пор не принято. Более того, официально деревня по-прежнему обозначается как жилой район.
Глава правительства Крис Петерс сам признал, что возможное решение о строительстве знаменитого дока может «пылиться на полке» еще в течение нескольких лет. Бессмысленное уничтожение Дула является чисто политическим решением правительства без какой-либо юридической составляющей. Поэтому кампания «Doel 2020» требует немедленного прекращения работ по сносу зданий и возвращения к законности.
Жители недоумевают, почему их выгнали из собственных домов, когда совсем рядом есть примеры удачного сосуществования поселений и портов. Например, деревня Пернис с портом Роттердам или деревня Мардык с портом Дюнкерк во Франции.
Протест вокруг Дула давно перестал быть только вопросом сохранения деревни. «Мы стали символом борьбы за то, чтобы Бельгия стала местом, где уважение к людям, природа и наследие что-то означают» — говорится на главной странице сайта кампании. «Слишком много основано на экономической выгоде — пришло время выбрать направление, ориентированное на экономику будущего, в которой в равной степени выстраиваются экология, экономика и качество жизни».
Время здесь остановилось. Кажется, что даже дома напряженно ждут вердикта — прекратят ли они свое существование или у Дула еще есть надежда? Но пока на вопрос не будет дан четкий ответ, Дул невольно носит название деревни-призрака.
