«Когда я говорю о революции…»
— Посмотрела ваш фильм в сети. Он действительно доступен, озвучен на многие языки, без охраны авторских прав — всё, как вы хотели, для как можно более широкого распространения и влияния на общественное мнение. Спасибо большое, фильм оставляет очень сильное и тяжелое впечатление. Поэтому в первую очередь хочу спросить: а что такое, по вашему мнению, прогресс?
— Мне кажется, с тех пор как человечество существует, оно прогрессирует. Как только человек научился ходить, это уже было прогрессом. А потом он начал думать. Но сейчас люди хотят жить всё лучше и дольше, иметь всё более высокий уровень образования. Все к этому стремятся.
И, наверное, это было возможно, когда нас было два миллиарда, но теперь нас больше семи. И вряд ли можно говорить о прогрессе, если как минимум мы не будем помогать друг другу. Поэтому теперь я считаю прогрессом умение жить вместе.
Ян Артюс-Бертран сделал беспрецедентно много для того, чтобы его фильм повлиял на мировое общественное мнение. Премьера состоялась 5 июня 2009 года за два дня до выборов в Европарламент и во Всемирный день окружающей среды, с одновременной трансляцией в 87 странах. Плюс интернет и телевизионные каналы. В итоге фильм смогли посмотреть более 400 миллионов человек.
Мало того, что ленту показывают бесплатно, Артюс-Бертран уделяет огромное внимание озвучиванию копий на разных языках. Его не убеждают уверения в том, что фильм интересно смотреть на языке оригинала с разными титрами. Максимальная доступность важнее, считает он.
Ещё один сильный маркетинговый ход обеспечил фильму широкий резонанс и высокую репутацию: помимо имени продюсера Люка Бессона (и Дэнис Кэрот) на престиж «Дома» работает партнёр PPR Group — это компании индустрии Luxury, от Yves Saint Laurent и Balenciaga до Alexander McQueen и Stella McCartney. Некоторые умы будоражит самый высокий в мире бюджет документальной ленты: 10 млн евро. По другой версии даже 12 млн.
— Вашим продюсером был Люк Бессон. Какова его роль, и в чём были его советы? Ему близка экологическая проблематика?
— Нет, не было советов, и он совершенно не близок к этой тематике. Конечно, он осознаёт актуальность темы, но фильм сделал я сам, только я.
— Помогала ли вам научная редакция? В фильме много справочной информации и экспертных мнений, но, как правило, вы делаете обобщения и выводы утвердительно, не в дискуссионном формате.
— Конечно. Были и есть научные консультанты, которые работали с текстовой информацией. Но с 2008 года, когда я делал фильм, все статистические данные изменились, а цифры, которые приведены, касаются именно того времени.
— В «Доме» мне запомнились только два позитивных примера: Коста-Рика и Казахстан, где правительство начало принимать меры по спасению Аральского моря и реки Амударьи. Вам не кажется, что положительных примеров на самом деле больше? Вы не видите, что миллионы людей приходят к экологически дружественному образу жизни, экологическая культура распространяется всё шире? У вас нет такого ощущения?
— Когда делаешь фильм об экологии, очень трудно говорить о позитивных вещах. Мне кажется, общество, которое сейчас очень коммерциализировано, занято совсем другими вопросами.
Я делал фильм до конференции в Копенгагене, и тогда я верил, что можно чтото изменить. Теперь я в это не верю. Мне кажется, мы нуждаемся в революции — это должно быть изменение общественного сознания. Могу сказать, что мы на Западе абсолютно достойны наших политиков — это больше не смелые люди с новыми идеями. Они не делают даже то, что хотели бы избиратели. Но и избиратели тоже мало что хотят.
Конференция по климату в Копенгагене состоялась 7-19 декабря 2009 года. Её итогом стал необязательный для исполнения документ «Copenhagen Accord», разочаровавший всех, кто надеялся не допустить катастрофических последствий изменения климата в будущем. Российский социально-экологический союз считает, что результаты конференции не отвечают глобальной задаче снижения антропогенных выбросов парниковых газов и скорейшей адаптации к последствиям изменения климата.
Сегодня мы не говорим о научно-технической революции: я не вижу, как миллионы баррелей нефти можно заменить энергией альтернативных источников.
Говорить об экономической революции тоже было бы неправильно: развивают экономику не правительства, а частная собственность, всю экономику сейчас двигают банки. К сожалению, в наше время, чтобы экономика шла вперёд, мы должны постоянно за всё платить, а для этого мы должны всё больше зарабатывать. И мы не остановимся.
Когда я говорю о революции, я имею в виду этические и нравственные ценности, но сюда нельзя примешивать религию. Я живу в обществе, где за меня никто не может решать, что мне делать, — никакие религиозные нормы ничего мне не диктуют.
Со времени съёмки «Дома» моя позиция очень изменилась. После Копенгагена я участвовал ещё в 6 конференциях и точно знаю: политики могут говорить красивые речи, но не это изменит положение вещей. Причина в том, что нас 7,2 миллиарда, мы всё больше потребляем и не можем это прекратить. Страны, которые потребляют меньше, страдают от изменения климата больше, но тоже мечтают потреблять! Все хотят жить, как мы в Европе, как я во Франции — в стране с 6-й по уровню развития экономикой в мире.
Это кризис сознания. Все знают, что происходит, говорят об этом, многие осознают глубоко. Но пока мы не на этапе действия.
— Я объясню, почему спрашиваю об эмоциях. Как автор, вы не вышли из съёмок «Дома» с ощущением глобальной катастрофы? Опустошение ведь не даёт сил двигаться вперед…
— В фильме есть фраза: «Поздно быть пессимистом». Мое кредо — действовать, и я его придерживаюсь. Раз мы здесь, нужно любить то время, когда мы живём.
Мне кажется, что после этого фильма из эколога я превратился в гуманитария: стал бороться за то, чтобы «жить вместе», «жить в любви», я стал говорить о более важных вещах. Сейчас самое главное — любить не животных и растения, а людей. Так мы сможем и биоразнообразие спасти. Вот почему я стал вегетарианцем? Во-первых, я против насилия над животными, во-вторых, известно, что промышленное животноводство — одна из самых больших техногенных нагрузок на окружающую среду и производит сильнейший парниковый эффект.
Мне почти 70 лет, и я не знаю, к какому миру мы придём, но думаю, что мы идём к неизведанному миру.
В моём новом фильме «Human» (вышел в 2015 году — прим. Л.Г.) я перешёл к другой тематике. Мне интересно, что такое человек, что такое человечество. К сожалению, после случившейся трагедии в Париже, при обострении миграционного кризиса, для меня важнее говорить о человеке, чем о природе.
С чувством ландшафта
Минская публика очень хорошо приняла фильм, но штамп «тепло» здесь не подходит. Потому что «Дом» — тяжелая картина. И парадокс в том, что очень красивая. С этим трудно смириться и зрителю, и критику: разливы отравляющих веществ кислотного зелёного оттенка, самая большая в мире китайская промзона с непроизносимым названием и т.д. — внешне все они прекрасны.
Эстетическая сторона «Дома» и «Соли Земли», безусловно, должна усилить их эффект и в хорошем смысле пафос, и состоит он в том, что даже разрушения и угрозы на этой планете живописны… Как минимум вас ждет когнитивный диссонанс и философская проблема, о которой писала Сьюзен Зонтаг, упрекая Себастьяна Сальгадо в том, что он делает страдания и катастрофы качественным визуальным продуктом и, соответственно, товаром.
В философию мы не углублялись, но кое-что на эту тему Ян прояснил в ходе нашей беседы. С Сальгадо они даже дружат. «Но разница в том, что Себастьян в своей работе двигался от общественных проблем к экологическим и нашёл в них решение; а я начал со съемок природы и только потом стал заниматься социальными исследованиями: записал для «Human» («Человек») более 7000 интервью с представителями различных социальных страт, субкультур и т.д.», — пояснил режиссёр.
Что касается аэросъёмки, то «имея деньги, можно получить разрешения на полёты практически во всех странах мира, если это не Северная Корея».
«Да, иногда приходится ждать долго, иногда вам дадут сопровождение военных, проверят кадры, могут уничтожить половину. Если что-то запрещают, значит, там точно есть проблема», — ответил он.
А в Латинской Америке Артюс-Бертран даже попал в тюрьму. Но фильм того стоит, и аэрофотосъёмка (проект «Мир с высоты», один из альбомов «Земля, увиденная с неба») стала его основной специальностью.
Тем, кто хочет подробно проанализировать «Дом», я посоветовала бы использовать понятие медиум-специфичности, введённое американским искусствоведом Клементом Гринбергом для изучения, в том числе, традиции определённого медиума в современном искусстве. Работа со светом, которую нельзя не отметить, чувство ландшафта и композиции кадра, ракурсы, музыка — может быть, на этом не стоило бы заострять внимание, если бы перед нами не была картина выдающегося мастера документального кино. Действительно, на пороге 70-летия Артюс-Бертран представил своё видение мира и человечества в грандиозном четырёхчасовом «Human», и он пассионарий, а не падающая «звезда».
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: