Фото - СБ
Изменение климата окружено мифами, в частности о том, что пандемия что-то принципиально изменит в экологической ситуации в мире. Людям всё равно придётся хорошо поработать.
Почему же? Эксперты попытались разобраться во время онлайн-встречи «Пандемические разговоры: климат». Она была организована пространством «Крылы Халопа» в июне.
Алексей Кокорин – директор программы климат и энергетика WWF России (с 2000 г) Климатолог, специалист по физике атмосферы и океана (опыт более 40 лет). Участник работ по РКИК ООН с ее основания (1992).
Естественное или антропогенное?
Климат теплеет, но эти изменения не монотонные, а сплошные рывки и скачки. Например, главные пики вниз – это извержения вулканов, влияют ещё тропосферный озон, следы самолетов, аэрозоли...
Так что же главное: естественное или антропогенное влияние? Ответ зависит от временного масштаба. Для геолога, рассуждающего в масштабе сотен миллионов лет, главное – естественное движение континентов. Хотя в отдельному году на температуры может влиять извержение вулкана, может – внутренняя изменчивость климатической системы.
Если мы возьмем конец XIX и XX века, то главное – антропогенное влияние.
Эффект пандемии – ничтожный
Климат не просто теплеет, он становится неустойчивым и «нервным». Для жителей умеренных широт очень важно изменение границ арктических циркуляций. Сейчас она значительно усилилась, и Арктика оказывает влияние не на три-четыре миллиона людей, а на сотни миллионов.
Пандемия в данном случае влияет на изменение климата очень мало. Для климата важна концентрация СО2, которая уже образовалась в результате выбросов за 30-50 лет. Поэтому делать акцент на том, что пандемия помогает климату – это просто глупость, эффект совершенно ничтожный.
Надо понимать, что если не противодействовать изменению климата, то плохо будет всем: тебе, твой стране, твоему бизнесу. А не только в Африке или в Азии – это важно понимать нам, жителям стран с умеренным климатом.
Чтобы противодействовать изменению климата, важна не только политика Евросоюза, но и добровольные действия людей. Без гражданского общества не обойтись.
Владимир Сливяк – сопредседатель российской экологической группы «Экозащита!», автор книги «От Хиросимы до Фукусимы», разработал и преподавал курс экологической политики в Высшей Школе Экономики (Москва)
Атомная энергия и уголь – плохо, возобновляемые источники энергии – хорошо
Международное энергетическое агентство – одно из самых консервативных агентств в мире, оно всегда утверждало, что нефть и газ еще долго будут пользоваться популярностью. Им трудно приписать какие-то экологические сантименты.
Но даже они сейчас говорят, что нужно применять новые подходы при восстановлении экономики. На первом месте – возобновляемые источники энергии, а атомная энергия – в самом конце.
Нужно сказать, что в отношении климатический политики Россия выглядит плохо. С моей точки зрения, она не делает практически никаких шагов, в отличие от тех, кто вкладывает огромные деньги в перевод своей энергетики на низкоуглеродный путь. Даже среди «плохих» стран мало сторонников атомной энергетики, многие из них инвестируют в возобновляемые источники энергии.
Если мы посмотрим на структуру выброса парниковых газов в России, то увидим, что основной процент – это добыча, переработка и использование ископаемого топлива. Самым грязным является уголь.
Если мы хотим в этом веке добиться серьёзного прогресса в борьбе за климат, то к середине века нам нужно если не 100% возобновляемой энергии, то близко к этому. И об этом говорят не «фрики-экологи», бегающие с плакатами. Это данные учёных.
Анастасия Бекиш – координатор товарищества Зелёная сеть, эксперт в области климатической политики и переговоров ООН по климату с 10-летним опытом работы в некоммерческих организациях в Беларуси и регионе ВЕКЦА, член Совета директоров глобальной сети неправительственных организаций Climate Action Network International, эксперт национальной делегации Беларуси на 21-й конференции ООН по климату в Париже.
Климатическая политика в Беларуси – как оценить?
Беларусь среди первых стран СНГ, ратифицировавших Парижское соглашение, и поэтому международная экологическая повестка – это часть нашего законодательства. Но важно, насколько наша климатическая политика хороша, соответствует ли она тому, что мы декларируем.
Снижаем ли мы выбросы парниковых газов?
К 2030 году мы прогнозируем снижение выбросов на 28%. Как мы это сделаем, задаётся вопросом Анастасия.
По сравнению с другими странами бывшего Советского союза мы выглядит достаточно хорошо. Но у нас плохие показатели по переходу к чистой зелёной энергетике и к внедрению возобновляемых источников энергии.
На графике мы можем заменить небольшое падение на уровне 2020-2022 годов – это ввод в эксплуатацию белорусской АЭС.
Наша политика по снижению выбросов основана на том, что мы собираемся использовать АЭС в качестве для уменьшения влияния на климат, хотя атомная энергетика не является климатически дружественной. Она не может декларироваться как средство, благодаря которому мы решаем вопрос изменения климата.
Адаптируемся ли к изменению климата?
Часть стратегии у нас уже есть – стратегии адаптации лесного и сельского хозяйства, и управление водными ресурсами в условиях меняющегося климата. Это выглядит неплохо.
Но радоваться особо нечему, потому что стратегия не обязательна для исполнения. А обязательного документа – национального плана по адаптации к изменению климата – у нас нет.
К тому же, изменение климата почти не учитывается при развитии и планировании городов. Существуют лишь небольшие пилотные проекты адаптации для маленьких городов, но не для Минска.
Это очень плохо, потому что сейчас в Беларуси 75% людей проживают в городах.
Все ли риски мы понимаем?
Всемирный банк посчитал и оценил, что уже сейчас мы теряем до 1% ВВП из-за последствий изменения климата. Так же в Беларуси экономика более чем на 40% состоит из метеозависимых отраслей, которые уже страдают либо будут страдать в будущем. Что им грозит?
- Физические риски.
Возникают в результате экстремальных климатических явлений, как однонократных (ураган, наводнение и т.д.), так и длительных (смена агроклиматических зон).
- Транзитные риски.
Они связаны с переходом к низкоуглеродной или безуглеродной экономике. Декарбонизация предполагает введение новых мер (изменение политики): цены на углерод, изменений в требования к производству товаров и услуг, новых ограничений и стимулов в землепользовании, транспорте, энергетике.
В Беларуси пока транзитные риски не учитываются при экономическом планировании, нам только предстоит эта работа.
Мы в тренде или «за цивилизованным миром не пойдём»?
В Беларуси низкий институциональный потенциал, у нас нет госоргана с достаточным уровнем полномочий и компетентных сотрудников, которые могли бы заниматься вопросами изменения климата.
У нас низкое внутриполитическое внимание к теме. Даже в России и Украине очень много говорят о влиянии Европейского зелёного курса. А в Беларуси с экранов телевизоров говорят: «Зато арбузы стали хорошо расти».
Мы практически не участвуем в переговорах ООН по изменению климата, и это говорит о низком потенциале международного взаимодействия. К тому же в Беларуси плохой инвестиционный климат и низкий потенциал по привлечению зеленых инвестиций.
Раньше казалось, что после Парижского соглашения мы очень хорошо стартанули, создали план реализации его положений. Но после мы отложили разработку многих документов стратегического уровня, которые уже должны быть готовы. Это говорит о том, что мы сильно отстаём.
Соня Епифанцева – экоактивистка движения «Fridays for future»
Пусть наше общество перестанет быть глухим стариком
Протестное движение «Fridays for future», которое организовала шведская школьница Грета Тунберг, было очень быстро подхвачено во всех регионах планеты. Мне не хотелось чувствовать беспомощность, хотелось сделать что-то значимое.
Мы начали создавать движение в России, рервые забастовки прошли в Москве, Кирове и Новосибирске, где я организовала пикет. С недавнего времени примерно в 50 городах каждую пятницу на улицы выходят люди. Но если взглянуть на карту, то видно, что в масштабах России это очень мало, движение нас практически не коснулось.
Очень часто при согласовании акций нам отказывают или отправляют на окраины города. Обычно мы стоим в пикетных очередях, где передаём друг другу плакат.
Еще проблема в том, что в России нельзя стоять на пикетах, если ты несовершеннолетний. Поэтому мы запустили хэштэг #LetRussiaStrikeForClimate, и даже Грета поддержала нас.
Чем больше проходит акций, чем больше об этом пишут СМИ, тем люди узнают о проблеме. Само изменение климата в мире не вызывает споров, но в России большинство людей считает, что это какая-то теория заговора.
Во время пандемии мы начали заниматься digital-активизмом: каждую неделю объявляем какую-то тему и обсуждаем ее онлайн. Недавно, к примеру, обсуждали с учёными то, как пожары в Сибири связаны с изменением климата. Такие разговоры получили название Talks for future.
Мы стараемся сделать всё, чтобы наша деятельность не прерывалась в период пандемии, и адаптируемся к новым условиям. Надеемся, что когда-нибудь наше общество перестанет быть глухим стариком, который просто не слышит о проблеме.
Григорий Терентьев – руководитель общественной организации Время Земли (Брест).
Юг Беларуси стал аномально жарким
Новая климатическая зона появилась на юге – это легко заметить – и она характеризуется экстремальной жарой.
Посмотрим на новую (красную) зону в зимний и летний периоды. В летний период около 56 дней держится температура более 25С, и это на 25 дней больше по сравнению с северной (голубой) зоной.
Зимний период тоже изменился: 50 лет назад температура была ниже 0С в течение 100 дней в году, в наши дни показатель снизился до 63 дней. Сдвинулся также сам период зимы: раньше она начиналась с ноября, а сейчас с декабря. Заканчивается зима в одно и то же время – в конце февраля-начале марта.
В нашей климатической зоне тоже теплеет, это можно понять по аномально теплой зиме этого года. Что происходит при этом в городах? К примеру, Брест не адаптируется к этим изменением. У нас уже несколько лет затапливает центральные улицы, плавают машины, когда месячная норма осадков выпадает за два дня.
Что делаем мы как общественная организация? Мы решили попробовать сделать экспериментальные грядки, где выращиваем совершенно разные овощи без удобрений и проверяем их адаптацию к новому климату. Кроме этого проводим различные информационные акции и лекции, и стараемся популяризировать экодружественный образ жизни.