Брестский завод по производству свинцовых батарей пока так и не введён в эксплуатацию. Люди протестуют, «приёмка» откладывается, напряжение нарастает.
Казалось бы, надежды на то, что завод не запустят, совсем мало, но вот дело приняло неожиданный поворот: заместитель министра природы и охраны окружающей среды Александр Корбут заявил, что по факту превышения выбросов начат административный процесс.
А председатель Брестского горисполкома Александр Рогачук сказал, что сомневается в качестве построенного завода: «На мой взгляд режим пуско-наладки значительно затянулся, что вызывает вопросы о качестве проектных работ. В процессе строительства у нас «крыть» было не чем теперь, когда завод вступил в стадию производства, есть четкий инструментарий , который позволяет посмотреть, получилось ли что-нибудь у инвестора, будет ли завод работать вообще, а если есть значительные отклонения, как его закрыть…
Что мы имеем трехкратный перенос режима пуско-наладочных работ, позицию органов экомониторинга, которые абсолютно объективны, имеем заявленные инвестором нормы выбросов . То есть, если он заявил что должно быть три килограмма выбросов в год, то теперь я буду просто преступником, если скажу, что все нормально, даже если будет пять килограмм, за все надо отвечать…»
Документ, который был опубликован в Сети подтверждает, что завод не вышел по некоторым точкам на заданные параметры, он подтверждает ущербность этого проекта, и вчера Минприроды подтвердило, что начинается административный процесс привлечения завода к ответственности за нарушение экологического законодательства».
Неужели власти наконец-то готовы признать опасность завода? И почему все эти месяцы, пока местные жительницы и жители выступали против производства, реакция госорганов так напоминала до боли знакомое «когда убьют, тогда и приходите»?
Пока что сложно судить, насколько серьёзны государственные претензии к печально известному предприятию, и не окажется ли их нанешняя озабоченность просто фарсом. Скорее всего, на происходящее сейчас стоит смотреть с очень осторожным оптимизмом.
Но вот что ясно совершенно точно, так это то, что активисты всё это время были правы. Они не фантазёры и не параноики – их тревога, возмущения и требования были и остаются оправданы. Но по старой доброй традиции их никто не слушал: ни когда они говорили о сомнительности отчётов об ОВОС, ни когда стали круглосуточно дежурить около завода, чтобы фиксировать тот факт, что из трубы официально не введённого в эксплуатацию завода идёт дым.
Почему государство так боится прислушиваться к людям? Это такой способ воспитать послушность и смирение? Или в нас пытаются развить полную апатию к происходящему вокруг?
Да, порой государственный подход «жесточайше запретить» срабатывает, люди устают от безрезультатной борьбы и сдаются, но это явно не тот случай. Как оказалось, есть и у терпеливых беларусов точка невозврата: это момент, когда мы понимаем, что физическая опасность угрожает детям.
Как ни крути, а мы научены Чернобылем. И пускай мы охотно покупаем клубнику з загрязнённых территорий, есть темы, которые остаются мощнейшим триггером. Одна из главных таких тем – онкология. Как только в борьбе против завода появился аргумент «работа предприятия приведёт к ухудшению онкостатистики», в этом протесте появился вечный двигатель – страх за детей.
За себя, конечно, тоже страшно. И потерять работу страшно, и отправиться на сутки после традиционного воскресного кормления голубей. Но то, что совсем скоро детям станут чаще ставить онкологические диагнозы, пугает людей куда больше.
И они говорили это с самого начала, только их никто не слушал. Мужчин называли паникёрами, женщин – истеричками, всех обвиняли в глупости проплаченности, а они все были правы. Мы все были правы. Завод опасен.
И ведь никто, никто не ответит за то, что всё зашло так далеко.