В результате аварии на АЭС 26 апреля 1986 года пострадала минимум четверть всей территории Беларуси. Для многих людей событие стало судьбоносным.
Чернобыль как личный опыт сегодня постепенно забывается. Что, например, я могу сказать о влиянии трагедии на свою жизнь? Повышенное внимание к щитовидной железе в детстве, многотысячные скорбные марши, подростковые встречи с переселенцами. Но рядом со мной живут люди, которых непосредственно затронула эта трагедия. У кого-то в семье были ликвидаторы, кто-то ездил на оздоровление в рамках программы «Дети Чернобыля».
Жизнь многих семей четко разделена на то, что было «до» и стало «после» Чернобыля. Проходящая в Национальном центре современного искусства выставка «Чарнобыль. Эфект спячага» раскрывает судьбоносность катастрофы. Вместе с куратором Ольгой Рыбчинской мы прошлись по экспозиции с открытой экскурсией и обсудили, чем для людей стал Чернобыль.
Возможно самое важное, о чем часто забывают, когда думают о Чернобыле — к произошедшей 26 апреля катастрофе никто не был готов. Советское правительство выбрало стратегию усиления контроля и информационного занавеса. Это породило популярнейший миф о Чернобыле, который оказался даже опаснее радиационного заражения. Когда стало очевидно, что авария произошла, людей охватила паника. Кто-то разводил йод в воде и пил этот раствор, получая ожоги пищевода. Многие женщины, беременные на момент аварии, оказались перед выбором — рожать или делать аборт.
Вынужденные переселенцы были заклеймлены тавром «чернобыльских ежей», людей, от которых можно «подхватить» радиацию. Этот мифологический фон, существование между былью и иллюзией, художники отразили в своих работах, а кураторы так организовали пространство, чтобы усилить эффект вовлечения. Чернобыльская трагедия как та радиация — ее не видно, но она существует и разрушает. Искусство может стать «счетчиком Гейгера», который позволяет нам увидеть невидимое.
Особенность художественного метода в том, что он изменяет реальность, чтобы сделать ее более выразительной. Так, например, японский фотохудожник Казума Обара во время своего путешествия в Чернобыльскую зону нашел пленку. На нее и была запечатлена жизнь Марии – девушки, родившейся несколько месяцев спустя после катастрофы и имеющей по этой причине проблемы со здоровьем. Если бы не фотограф, то эта история не стала бы известна. Внешне ничто не выдает связь Марии с Чернобыльской трагедией, однако ее жизнь, как и жизнь тысячи других, могла бы сложиться совершенно иначе. Если бы аварии удалось избежать.
Чернобыль — это сложный культурно-исторический феномен, его можно представить, как самостоятельный живой организм, как Зону. Мы ощущаем его разнообразное судьбоносное воздействие на нас. Для многих детей он стал билетом «за границу», дал не только ежегодичные осмотры у эндокринолога, но и возможность каждое лето ездить, например, в Италию. Жизнь этих людей значительно изменилась за счет открывшейся возможности. Об этом рассказывает проект Ольги Бубич «Больше чем я».
Ольга Рыбчинская обратила внимание и на такой аспект, как коммерциализация и монетизация Чернобыля, что особенно проявляется в Украине. Зона становится аттракционом, который можно посетить за определенную плату. Даже во время пандемии были организованы специальные авиарейсы над Припятью и Чернобыльской АЭС, а в 2019 году с туристическим визитом Зону посетило более ста тысяч человек.
Феномен Чернобыля как живого организма, схожего с Зоной братьев Стругацких, раскрывает в своей экспозиции «Тени звезды Полынь» Артур Бондар. Он работает с архивами фотографий жизни в Чернобыльской зоне до катастрофы. Получается, что мы становимся свидетелями исчезнувшей культуры, которая жила в богатом плодородном крае, но по независящим от нее обстоятельствам прекратила своей существование.
Подобный мистический трепет вызывают свидетельства других погибших цивилизаций. Они видятся нам таинственными, нереальными. Сегодня мы уже не можем представить, как можно было жить полноценной здоровой жизнью в Чернобыльской области. Вместо области у нас теперь Зона. Катастрофа впечаталась в представление о мире и полностью изменила его.
Опыт переживания и рефлексии на эффект Чернобыльской катастрофы представлен на выставке не только фотографиями, среди которых очень много уникальных архивных кадров, но и музыкальными пространствами, и видеопоказами. В воскресенье, после завершения экскурсии, состоялся концерт — композиции Гия Канчели и Франсиса Пуленка исполнил духовой квинтет Большого театра.
Выставка продолжит свою работу до 2 мая. У вас также есть возможность посетить кинопоказы.
28 апреля в 18:30 пройдет показ и обсуждение фильма-притчи Вячеслава Никифорова «Душа моя, Мария».
30 апреля в 18:30 сразу два документальных фильма — «Чернобыль. Пепел» Сергея Лукьянчикова и прошлогодняя работа Дарьи Юркевич «Невидимый рай».
Сегодня мы живем в очередной переломный момент, который, скорее всего, прочертит нашу жизнь на до и после. Невозможно представить, что мир будет иной после пандемии, после всех тех социальных потрясений, которые нам доводится переживать. Мы вновь оказываемся перед угрозой невидимого зла, которое может подстеречь нас и которому неясно, как противостоять. Оно тем опаснее, что у него нет своего места, своей зоны, которой мы можем ограничить его.
Однако и тут мы сталкиваемся с еще одним мифом о Чернобыле, построенном на нашем желании держать все под контролем. Зону невозможно огородить забором, нельзя остановить движение радиоактивных частиц, которые продолжает вымывать дождь и разносить ветер. Катастрофа, устроенная человеком, сокрытая человеком и наказавшая человека, происходит вне времени.
Для меня метафора «эффекта спящего» отразилась в нашем отношении к реальности, будь то реальность вирусной эпидемии или чернобыльской катастрофы. Мы живем свою повседневную жизнь, но вокруг нас, внутри нас таится угроза. Как на нее реагировать? Где заканчивается осторожность и начинается паника? Как научиться жить в новом «зараженном» мире? Продолжить спать и делать вид, что ничего не происходит? Эти вопросы звучат все отчетливее, колокол реальности бьет все громче.