«Прямо через весь город протекает река Припять. Мы жили прямо у её берегов, выходишь на балкон и любуешься. Река большая и широкая, постоянно проводили на ней выходные: катались на моторных лодках, рыбачили, купались, загорали. Можно было поплыть на острова. Очень хорошо помню, как нам было весело.
Ещё в городе был красивый старинный парк, тоже часто там гуляли. Прямо напротив моей школы была конфетная фабрика «Красный Мозырянин», они шефствовали над нами, все новогодние подарки были от них, зефир в шоколаде…Наровлю всегда называли маленькой Швейцарией: огромные раскидистые ивы, прекрасные затоки Припяти. На «ракетах» катались в Пинск и Киев.
В город Припять ездили часто, он хорошо снабжался, так как товары поступали туда в расчёте на сотрудников станции. Ездили туда за колбасой, все продукты были хорошие и доступные», – с ностальгией вспоминает Елена.
Авария на Чернобыльской АЭС
Родители Елены работали в сельском хозяйстве, мама была работницей ветстанции, разводила племенных животных. Отец – начальник колбасного цеха, плотно сотрудничал с колхозами, привозил оттуда скот.
«И мама, и папа у меня ликвидаторы. После аварии на АЭС папа занимался утилизацией зараженных животных: организовывал могильники, вывозил скот, захоранивал. Мама тоже ездила по району, проводила учёт, тоже вечные поездки по всем заражённым деревням.
После взрыва никто ничего людям не рассказывал, когда родители узнали, взяли нас в охапку и увезли. И весь 1986 год я не была дома, все лето провела в Оренбурге у маминой сестры, там был детский лагерь.
Нас хотели там оставить на весь год и перевести на учёбу, но потом родители почему-то изменили решение и отвезли нас с братом в Пинск, где жила вторая мамина сестра. Оттуда у меня очень плохие воспоминания, без родителей было сложно жить, я сильно скучала», – рассказывает Елена.
Родители Елены приняли самостоятельное решение увезти детей подальше, многие просто не понимали последствий трагедии и большинство одноклассников Елены продолжали ходить в школу.
«Паники как таковой не было, никто не суетился. Родители решили, а мы просто не протестовали, терпели. Я помню, что мне было плохо, потому что я живу не дома, но психов не было, надо – значит, надо. Никогда не ныла, чтобы меня забрали обратно, я чувствовала, что родителям там тоже тяжело», – рассказывает Елена.
Череда заграничных поездок
Весь год Елена с братом прожили в однокомнатной малосемейке с тётей, её мужем и их двумя детьми. Двое взрослых и четверо детей в одной маленькой квартирке. Было тяжело. Родители периодически приезжали, но чаще чем раз в месяц не удавалось. Мама постоянно пыталась привезти побольше еды.
Через год родители забрали Елену и её брата обратно в Наровлю, но в школе учёба длилась только с октября по апрель, всё остальное время детей отправляли в различные детские лагеря, в том числе и за границу. Так Елена смогла побывать в США, Дании и посетить Владикавказ.
«Нас очень тепло встречали. В Данию мы летели большой группой, от Фонда помощи детям Чернобыля нам выдали одинаковую одежду. Со всей Беларуси собирали детей, а там уже распределяли по разным детским лагерям. Там пробыли две недели, потом на две недели нас разделяли по разным семьям. Они к нам очень хорошо относились и баловали, как только могли: покупали сладости, модную одежду, везде возили. В Америку я летела по программе для одарённых детей с чернобыльской зоны, нас было не очень много, всего по пару штук с каждого города. Летели вначале из Минска в Москву, оттуда в Ирландию, потом в Канаду и уже, наконец-то, в Нью-Йорк» – рассказывает Елена.
С едой тоже стало лучше, в доме стали часто появлялись продукты из гуманитарной помощи: ветчина, бананы, какая-то непонятная тогда Елене еда с китайскими иероглифами. Ясно было одно – помогал весь мир.
«За своё детство я налетала на самолётах столько, сколько потом не летала за всю взрослую жизнь. Даже не вспомню всех мест, где удалось побывать. Конечно, когда я была ребёнком всё это было весело и очень увлекательно. Потом, с годами, когда начинаешь осознавать, что произошло и какие это имело последствия… Как было тяжело родителям, бабушке с дедушкой, всем жителям региона. Ведь пришли и просто сказали все оставить и уехать…», – рассказывает Елена.
В США Елена попала в 1991 году, жила в семье протестантского пастыря, который и был одним из руководителей, организовавших приезд детей. Всего в Америке Лена провела месяц, там же застала новость – развалился Советский Союз.
«Я как раз была в Нью-Йорке и хорошо помню, как по новостям показывали Горбачёва в обычной одежде, рубашке и джинсах, а не в костюме. Мы очень боялись, что нас могут не пустить обратно, ведь билеты куплены в Советский Союз, а его больше нет. И мало ли, что там сейчас начнётся, а 18 августа как раз был известный уже сейчас как августовский путч. Нам пришлось менять билеты и выехать раньше», – вспоминает Елена.
Смерть отца и переезд в Брест
В 1989 году отец Елены умер от рака гортани. Ему было 38 лет. Мама осталась с двумя детьми и решила переехать в Брест.
Сама она родом из Столинского района, в Наровлю попала по распределению, закончив техникум, а там вышла замуж и уже осталась. В Бресте Елена закончила среднюю школу, здесь же осталась жить.
«Сейчас, когда уже столько времени в Бресте живём, конечно, я город люблю. Но вспоминать жизнь в Наровле больно», – делится эмоциями Елена.
В Бресте семья поселилась в микрорайоне Ковалево, в то время там обосновалось довольно много переселенцев из чернобыльской зоны. Елена вспоминает, что в школе её приняли хорошо, иногда её и других детей называли «чернобыльцы», но без злого умысла.
Никаких предубеждений и боязни того, что они радиоактивные и с ними опасно общаться, не было. Микрорайон был новый, его только построили, поэтому большая часть детей были приезжими: кто-то из соседних городов и деревень, кто-то тоже из Зоны. Поэтому какого-то разделения на «своих» и «чужих» не было.
«В Бресте тоже довольно быстро образовались различные фонды помощи пострадавшим. Привозили еду и одежду, все то, что сейчас продаётся в секонде, у нас сумками раздавалось бесплатно. Позже даже организовалась своя мафия, вещами пытались спекулировать, лучшие перепродать, кому-то недодать», – вспоминает Елена.
Мама Елены в Бресте устроилась работать в сельском хозяйстве, стала главным зоотехником в колхозе в Гершонах, ближе к пенсии ушла работать в облисполком в Чернобыльский отдел.
Сама Елена получила юридическое образование, 22 года проработала в милиции, в прошлом году уволилась и сейчас работает управляющей торговым центром.
«Считаю, что нашу жизнь в Бресте мы хорошо устроили. Мама была совсем молодая, ещё и с двумя детьми. Шли сложные 90-е годы, она крутилась, как и все тогда. Ездила в Россию торговать трикотажем, в Польшу – торговать спиртом и сигаретами. Потихоньку обжились», – рассказывает Елена.
В 1992 году семья впервые вернулась на родину, но повод был нерадостный – похороны дедушки. Для этого пришлось брать специальное разрешение на посещение Зоны.
«Всего за шесть лет живой городок превратилась в дикую землю. Было очень страшно на это смотреть, я хоть и была ещё ребёнком, только 14 лет, но всё равно уже понимаешь такие вещи», – вспоминает Елена.
Позже периодически приезжали в Наровлю к бабушке, которая так и не уехала из Зоны. Похоронили её три года назад в почтенном возрасте 98 лет.
«Ушла в полном уме, помнила имена всех своих правнуков, все дни рождения. До 95 лет жила одна, сама себя обслуживала, готовила, убиралась. Непонятно, как и на кого эта радиация действует. Бабушка же ела местную еду. Туда вообще очень многие потом вернулись, и сейчас продолжают возвращаться», – рассказывает Елена.
Все льготы постепенно упразднили
Каких-то последствий авария для здоровья Елена не ощущает, мама тоже чувствует себя хорошо. Пока были льготы, получали их, а сейчас уже все упразднилось.
«Единственная моя льгота на данный момент, как пострадавшей, это возможность выбора дат отпуска в любое удобное для меня время. Поэтому, когда на работе все хотят уйти в отпуск летом и конкуренция на эти месяцы большая, я пользуюсь своим правом. Ещё могу взять дополнительно 14 дней отпуска за свой счёт, и мне не имеют права отказать», – говорит Елена.
Когда-то, когда семья только переехала в Брест, действовало довольно много льгот: бесплатный проезд, 50% скидки на квартплату, раз в год бесплатный санаторий для взрослых, для детей льготы при поступлении в учебные заведения. Потихоньку это всё убирали, сейчас у мамы Елены никаких льгот не осталось, несмотря на то, что она ликвидатор.
«Мы очень хорошо жили в Наровле и если бы не уехали, то всё сложилось бы по-другому. Это маленький городок, все друг друга знают, родители там были уважаемыми людьми. Конечно, учиться в Наровле было негде, я бы куда-то уехала. Сложно сказать, как именно жизнь бы сложилась, но я думаю, что в карьере я бы могла добиться больших успехов. Но я все равно рада, у меня все хорошо: есть муж, есть дети, своей жизнью я довольна», – говорит Елена.