Потеря мирового ВВП составит 45 %, огромные территории и прибрежные государства будут затоплены. К этим проблемам добавятся глобальные волны жары, засухи, эпидемии, будут потеряны миллионы жизней.
Чтобы противостоять этому вызову, человечество объединяется и страны берут на себя жесткие обязательства в рамках климатических соглашений по сокращению своего углеродного следа.
Для достижения поставленных целей многим придется идти на большие жертвы: перестраивать свою экономику, фактически “убивать” некоторые сектора производства или полностью их переделывать, развивать абсолютно новые отрасли.
В подкасте Den of Rich Татьяна Митрова, научный руководитель центра энергетики Московской школы управления «Сколково», исследователь в Оксфордском институте энергетических исследований, член совета директоров компаний Schlumberger и Novatek, рассказала, куда мы движемся и какие изменения ожидают нас в будущем.
Развитие новых зелёных технологий полностью меняет облик мировой экономики. Страны, которые поставляли ископаемые виды топлива, начинают терять свои позиции. Четвертый энергетический переход, который сейчас происходит, отличается от других переходов тем, что если ранее движущей силой было удобство, экономичность, то сейчас — экологичность, стремление к снижению выбросов.
Этот подход поощряется политиками и законами, которые вводят различные государства. В итоге мы видим не стихийное действие, а осмысленное целенаправленное движение.
Геополитика и утечка углерода
В эпоху нефти и газа многие государства зависели от стран-поставщиков ресурсов. Сегодня у них появляется возможность частично избавиться от этой зависимости. Кроме того, развитие производства солнечных панелей, ветряков и других возобновляемых источников энергии стало импульсом для формирования новых энергетических экономик.
Этот стимул повлечет создание новых производств и рабочих мест, что крайне важно в нынешние времена, когда общество по всему миру пострадало от эпидемии Covid-19. Но все же первоочередным является стремление снизить воздействие на климат.
Здесь многое зависит от политики каждой конкретной страны и от того, насколько активно она участвует в энергопереходе. Стоит отметить, что технологии, позволяющие этот энергопереход осуществить, довольно демократичны и доступны.
Если посмотреть на карту инсоляции (облучения поверхности солнечным светом) или ветропотенциала, то можно увидеть, что практически все страны, богатые ископаемыми ресурсами, имеют хороший потенциал в зелёной энергетике. Саудовская Аравия может быть производителем солнечной энергии, а у России самый большой в мире ветровой потенциал. Сингапур, например, уже переходит на самообеспечение, развивая солнечную, приливную и водородную энергетики.
Это приведет также к тому, что количество геополитических конфликтов, связанных с ресурсной зависимостью, уменьшится. Правда, может возрасти количество конфликтов, связанных с владением зелеными технологиями. И те «интриги и скандалы», которые были связаны с ископаемым топливом, теперь могут возникнуть в новой области.
Процесс перехода может сопровождаться утечкой углерода, когда в одних странах уже начнут действовать жесткие запреты, что может привести к росту цен на товары, а в других — еще нет, что создаст возможность для роста производства дешевых товаров. Сейчас можно наблюдать ситуацию, когда грязные производства, связанные с большими выбросами СО2, переносятся из развитых стран в развивающиеся, где многие нормы еще не приняты. При этом исторически ответственность за большую часть выбросов лежит именно на развитых странах.
В то же время принятие Парижского соглашения в 2015 году стало во многом определяющим. К этому соглашению присоединились и развитые, и развивающиеся страны. В том числе Китай, который провозгласил, что к 2060 году собирается достичь углеродной нейтральности.
На сегодняшний день обязательства по Парижскому соглашению на себя взяли 180 стран, а это практически все крупные государства. Поэтому перетекание грязных производств становится крайне сложным и дорогостоящим. И вполне вероятно, что через десять-двадцать лет сделать это станет невозможно.
Более того, инвесторы и банки, которые выделяют деньги на развитие производств, все чаще используют подход ESG (экологическое, социальное и корпоративное управление). Они отказываются давать деньги тем, кто использует детский труд, грязное производство. И эта тенденция очень заметна в таких отраслях, как угольная промышленность, нефтяные проекты, на которые банки больше не выделяют деньги, а страховые компании отказываются страховать.
В итоге используется «метод кнута и пряника»: если компания не отвечает требованиям, то либо не получает денег, либо получает их, но на очень невыгодных условиях. А если соответствует, то получает «зелёное» финансирование и дополнительные бонусы. Таким образом для компаний возникает стимул менять свое поведение и отказываться от грязных и невыгодных активов, которые в некоторых случаях проще закрыть.
Проблема рабочих мест и социальная справедливость
Вопрос перехода на новые технологии поднимает вопрос социальной справедливости. Если закрывается грязное производство, то нужно что-то делать с людьми, которые там работают и с самим регионом. Здесь можно вспомнить пример Великобритании при Маргарет Тэтчер и выступление шахтеров, когда эта проблема была особо болезненной. Поэтому во всем мире все громче начинают говорить о “справедливой трансформации” (Just transition).
В какой-то мере вопрос трансформации отрасли тормозит энергопереход в Германии и Польше. Это также станет проблемой в Китае. Всех людей, занятых в углеродной промышленности, нужно будет перепрофилировать и трудоустроить. Это потребует значительных субсидий со стороны государства, времени и осмысленной политики региональных властей. На данный момент не все страны могут себе это позволить.
Однако эта проблема решаема. Зелёная энергетика может создавать больше квалифицированных рабочих мест, чем создавала нефтегазовая и угольная промышленность.
При этом экономика может расти, используя столько же энергии, а то и меньше. То, что происходит во многих странах, — это отделение темпов роста ВВП от темпов роста потребления.
В результате не придется постоянно увеличивать объемы потребляемой первичной энергии. Так, например, Великобритания сократила свои выбросы CO2 на 40 %, уменьшив потребление первичной энергии, в то же время наращивая свой ВВП.
Подобный разрыв между ростом ВВП и энергопотреблением — это во многом заслуга политики энергоэффективности, которая помогает сохранить огромное количество энергии, не затрачивая много средств и инвестиций.
Для того чтобы внедрять новые технологии, нужны будут рабочие и специалисты, обладающие знаниями и навыками. Востребованы будут инженерные специальности.
Также стоит отметить, что в секторе зелёных технологий появится больше возможностей для женщин. Сейчас в нефтегазовом секторе занято примерно 22 % женщин, а в индустрии зеленых технологий — 35 %. Отчасти это связано с тем, что эта сфера является новой, отчасти из-за того, что доля тяжелого физического труда значительно меньше. Новые технологии используются изначально и при строительстве, и при обслуживании.
Зелёные технологии и изменение городского ландшафта
Пандемия Covid-19 показала, что тенденция переезда в большие города несколько спала. Во время пандемии люди стали активнее переезжать за город, поближе к природе, где есть пространство для прогулок и свежий воздух. Появилась потребность перевести персонал на удаленную работу, и при этом оказалось, что качество работы не изменилось. Многие заявили, что и после завершения пандемии они не вернутся в офис.
Эта тенденция повлечет за собой изменения: пригороды опять станут более привлекательными. При этом загородная недвижимость — это идеальный объект для новой энергетики и для самообеспечения. Здесь можно установить панели, ветряки, тепловые насосы. Это может оказаться выгоднее, чем централизованное энергоснабжение.
Вся энергетика с начала ХХ века была централизованной и построена иерархически. Теперь это скорее набор децентрализованных объектов — значительно возросло количество «мелких игроков». Поскольку каждый может установить у себя дома микротурбину, солнечные батареи и сам производить энергию.
Сегодня это становится все более доступным по цене и во многих случаях является более удобным, чем необходимость зависеть от централизованной системы. Демократизация процессов получения энергии может привести к тому, что цены на электричество начнут падать.
Развитие пригородов также подразумевает развитие общественного транспорта, который сможет перевозить массы людей из удаленных поселков в центр города. В самих городах будет использоваться другой тип проектирования, который предполагает меньшее использование частного автотранспорта. В некоторых городах уже вводятся дорогие парковки в центре.
Будет развиваться электрифицированный общественный транспорт, каршеринг, более мобильные и экологичные средства для перемещения: такие как велосипеды, самокаты.
Еще в 2010 году энергопереход был дорогим и сложным, хотя уже тогда он рассматривался как необходимость. Сегодня же все расчеты, которые проводятся разными аналитическими центрами, показывают, что энергопереход стоит примерно тех же денег при горизонте 2050 года, что и сохранение традиционной структуры энергетического сектора. При этом он дает нам нечто очень важное — шанс на выживание.