Все вырубки леса в Беларуси — только плановые, утверждает Министерство лесного хозяйства. «Заготовка древесины ведется преимущественно в эксплуатационных лесах, изначально создаваемых с целью последующей заготовки лесных ресурсов. Всего в стране около 5,9 млн га эксплуатационных лесов. <…> Да, мы понимаем граждан, которые пишут, дескать, всю жизнь приезжали к бабушке и дедушке в деревню, там был лес, а сегодня его вырубили. Но если вырубили — значит, пришло время собирать урожай, который специально для этого и создавали», — говорится в заявлении пресс-службы Минлесхоза.
Кто прав? И почему взлетели цены на древесину на внутреннем рынке? Газета «Белорусы и рынок» узнала мнения экспертов.
Инесса БОЛОТИНА, менеджер природоохранных проектов ОО «Багна», координатор общественной кампании «За будущее припятских дубрав»:
— Очевидно, что за последний год объем рубок леса увеличился по сравнению с предыдущими. Министерство лесного хозяйства утверждает, что «беспрецедентных вырубок» лесов в Беларуси нет: мол, работа идет по плану. Давайте посмотрим, что это за план.
Шесть лет назад представители Минлесхоза, Минприроды, ученые и другие заинтересованные стороны обсуждали новый Лесной кодекс. Тогда экологи и экологические активисты забили тревогу, опасаясь, что предлагаемые изменения в Лесном кодексе могут привести к потерям леса, но чиновники к мнению общественности не особо прислушивались. Большинство предложений от экологической общественности для внесения в Лесной кодекс не были приняты. Новый Лесной кодекс Республики Беларусь вступил в силу 1 января 2017 года.
Напомню, что изменилось. Площадь эксплуатационных лесов увеличилась с 50 до 70 %.
Это удалось сделать за счет изменения категорий лесов, сокращения территорий рекреационно-защитных и оздоровительных лесов. Категории лесов, где вырубки были ограничены либо запрещены, сократилась на 20 %. Ширина лесных защитных полос, прилегающих к дорогам и населенным пунктам, сократилась с 300 до 50 метров. Уменьшился возраст деревьев, установленный для рубки.
Собственно проблемы, о которых экологи говорили шесть лет назад, теперь стали очевидны всем. Если раньше рубки осуществлялись в глубине лесного массива, то сейчас деревья вырубают практически под самым домом, и люди это видят, отсюда и столько возмущений и сообщений в СМИ, соцсетях.
Однако есть и другие факторы, которые привели к увеличению объемов вырубок. В 2017—2018 годах лесное хозяйство оказалось перед фактом масштабной гибели сосновых деревьев вследствие стечения ряда обстоятельств. Уровень грунтовых вод годами снижался в результате мелиорации. Еще больше снизили его несколько сухих лет подряд. Питание деревьев изменилось, и они начали слабеть. У сосны, например, стало меньше смолы, дерево уже не могло залить смолой всех нападавших на него стволовых вредителей, насекомых. Высокие зимние температуры и более ранняя весна позволили вредителям сосны размножаться раньше и чаще.
Эти факторы привели к тому, что санитарное состояние леса ухудшилось, и по санитарным правилам в таких случаях лесные хозяйства должны выполнять санитарные рубки. В стране появилась масса внеплановой вырубленной древесины. И у чиновников возникла гениальная идея: построить предприятия по переработке древесины и отправить полученную продукцию на экспорт. Без каких-либо экономических расчетов и обоснований стали появляться заводы по производству пеллет. Только в Полесье построили шесть таких предприятий. Но вспышка короеда закончилась, и что перерабатывать дальше?
В Житковичском районе возникла такая ситуация: здесь построили новый пеллетный завод и ликвидировали два местных заказника — «Залютичский» и «Милевичский». Причем в схеме размещения местных ООПТ (особо охраняемых природных территорий) ликвидация заказников предусмотрена не была. Два этих события в один год — случайное совпадение?
Еще один момент. В последние годы в лесном хозяйстве Беларуси реализовывалась программа по увеличению количества лесных дорог.
Кто-то из руководства съездил в Швецию, Финляндию, набрался «европейского опыта» и решил, видимо, что в Беларуси на единицу площади леса дорог меньше, чем в Европе. Начали и у нас строить дороги. Во что это вылилось? В ряде случаев — в скандалы и нарушения природоохранного законодательства. В республиканском заказнике «Ольманские болота» строили дорогу прямо посреди массива верхового болота, разрушая уникальную экосистему. В национальном парке «Припятский», чтобы построить дорогу, перенесли границы заповедной зоны. Чем больше строили дорог, тем меньше становилось леса. Раньше древесину не могли рубить и вывозить из труднодоступных участков лесов. Сейчас же можно заехать куда угодно.
Под вырубку уходят и наиболее ценные участки лесов, такие как дубравы, с богатым биоразнообразием и большим количеством редких видов. В ГПУ «Национальный парк «Припятский» продолжает действовать цех по производству паркета из дуба, ясеня и клена. Сейчас к Национальному парку относится территория площадью почти в 190 тыс. га, причем вырубки ведутся и на бывшей заповедной территории, которая сейчас почти целиком переведена в зону регулируемого использования.
В 2020 году национальному парку «Припятский» отдали в аренду под вырубку дубравы в семи лесхозах на территории шести административных районов Гомельской области. Вырубаются остатки наиболее ценных лесов с редкими биотопами. Что с того, что территорию затем засадят саженцами? На десятилетия будут потеряны защитные, средообразующие и другие функции леса.
Что касается плановых рубок, хочу затронуть важный аспект — невозможность общественности принимать участие в обсуждении этих планов. Раз в десять лет в каждом лесхозе проходит лесоустройство. Намечаются объемы и места рубок на следующие 10 лет, планируются другие лесозащитные и лесохозяйственные мероприятия в лесхозе.
Экологические активисты уже не один год поднимают вопрос, чтобы представители общественных организаций, местные экологи-активисты могли участвовать в лесоустроительных совещаниях — тогда некоторые негативные действия можно было бы предотвратить. Часто местные общественные активисты, экологи владеют большей информацией о редких видах или биотопах на данной территории, участках лесов высокой природоохранной ценности, чем лесоустроители или работники лесхоза. К тому же местные жители, например, могут сказать, что им важно сохранить ягодник, поэтому в определенном месте не нужно рубить лес, и лесхозы должны учесть эти мнения.
У нас декларируется, что лес — народное богатство. Но фактически этим народным богатством распоряжается весьма ограниченная группа людей. Говоря в целом о нашем лесном хозяйстве, нужно отметить, что оно сильно отстает от современной науки о лесе и требует экологизации и реформирования.
Лев ФЕДОРОВИЧ, национальный представителькоординатор проектов международной неправительственной организации «Лесной попечительский совет» (FSC Belarus):
— Трудно сказать, сокращается ли в Беларуси лес, поскольку нет единого определения, что такое лес. В белорусском законодательстве, например, упоминаются «покрытые лесом площади», «лесные земли» и другие термины. Когда чиновники говорят, что лесистость страны составляет 40,1 % от общей территории, то, по нашим наблюдениям, они правы. Однако о качественном аспекте почему-то никто не думает. Какие-то посадки на месте вырубок — это еще не лес. Если понимать лес как состоявшийся древостой, со всеми элементами биоразнообразия, то сейчас его стало меньше. Отсутствие оптимальной возрастной структуры леса — действительно серьезная проблема для нашей страны.
В этом году происходит много плановых вырубок поспевшего леса, вместо деревьев планируется в течение трех лет посадить саженцы.
Однако на практике это может привести к тому, что через 15 лет леса как такового у нас не будет.
Поэтому лесное хозяйство сейчас должно планировать свои действия не так, чтобы максимально вырубить спелые леса, а так, чтобы проработать возрастные пропорции леса. Возможно, оставить какие-то спелые леса для социальных и биологических нужд, сделать из них старовозрастные древостои. Кроме того, однопородный лес, в котором нет биоразнообразия, менее устойчив к болезням и вредителям, тому же короеду.
— Сейчас вырубается много леса, почему же так рванули цены на пиломатериалы на внутреннем рынке?
— Мне трудно это комментировать. Тоже хотелось бы обладать большей информацией. Могу лишь предположить, что это связано с тем, что сократились санитарные рубки. Когда три-четыре года назад появились проблемы с короедом, под вырубленную древесину правительство создало много перерабатывающих предприятий. Как только древесины от санитарных рубок стало меньше, предприятия вышли на рынок и стали покупать обычную древесину, создавая конкуренцию существующим на рынке компаниям. Плюс какие-то объемы пошли на экспорт. Спрос на внутреннем рынке вырос, а значит, выросла и цена.