Зелёный портал пообщался с Биргит Монтейро, членом администрации района Лихтенберг по вопросам городского развития, социальным делам, экономики и труду. Инсайдер рассказала как озеленяют Берлин, борются ли берлинцы с уплотнением города и зачем им сады во дворах многоэтажек.
«Район сейчас заселён во много людьми с низким достатком и безработными»
«Лихтенберг – один из двенадцати районов Берлина. Район очень вытянут с севера на юг, и на севере граничит с Брандербургом. Район развивался таким образом: сперва сюда пришла промышленность. А за промышленностью пришло и жилищное строительство. После Второй мировой войны застройка района продолжается, и сейчас южнее Франкфуртского проспекта стоит крупный микрорайон на почти десять тысяч квартир.
Основные изменения для района наступили после 1990 года. До этого момента в Хоэншёнхаузене было немало мест, где селилась элита, учителя, представители условного среднего класса и правительственные чиновники. Сейчас ситуация изменилась: с одной стороны, у нас возросла мультиэтничность в районе, с другой, Лихтенберг сегодня заселён во многом людьми с низким достатком и безработными.
Начиная с 1989 года много средств тратилось на капитальный ремонт зданий. Если во времена ГДР [Германской демократической республики, находившейся под контролем СССР – авт.] деньги в основном вкладывались в жилищное строительство, то теперь развернуты широкие программы по его капитальному ремонту. И примеры этого можно увидеть в застройке, находящейся южнее ратуши.
Наша администрация находится севернее Франкфуртского проспекта, и именно здесь во времена ГДР находилась штаб-квартира государственной безопасности, или Штази. А сразу после объединения Германии началась программа приватизации, во время которой здания распродавались за символическую цену – в 1 евро.
Многие здания здесь были скуплены частными инвесторами практически за бесценок, и это нам сегодня очень сильно затрудняет работу по планированию городского пространства. Потому что договариваться с частниками очень трудно.
«На любое дерево, которое соберутся срубить, сразу же найдется инициатив, которая вступит на его защиту»
На севере Лихтенберга есть станция защиты природы Малхоф – там у нас организовано экологичное производство мяса. А ещё в нашем районе можно увидеть, как во внутренних дворах высотных домов действуют инициативы по совместному садоводству-огородничеству. Соседи, владельцы прилегающих участков, вместе разбивают клумбы и огороды. Такой же работой занимаются те, кто организуют межкультурную работу, – у нас есть межкультурные огороды, где зелень сажают, в первую очередь, эмигранты.
Совместные садовничества – очень важные проекты. Дело в том, что они размещаются на пустых площадях – во дворах высотных домов. Они представляют собой маленькие приусадебные участки. Там есть чёткое регулирование, на что ты имеешь право: например, три плодовых дерева и столько-то площади под овощи. А когда мы говорим об общих садах-огородах, то это скорее не столько садовая инициатива, сколько социальная – люди здесь могут заниматься посадкой растений, например, клумбу роз разбить. И даже огораживать их не приходится – жители ценят такие вещи и защищают их.
Вообще, у немцев особое, в чём-то пиетическое отношение к деревьям. На любое дерево, которое соберутся срубить или спилить, сразу же найдется инициатива, которая выступит в его защиту.
Сейчас ситуация такова: если мы, как адмнистрация района, считаем, что где-то надо спилить дерево, мы делаем список, представляем его на утверждение в районный совет и только после этого можем что-то сделать. И это особое отношение видно по тому, что все наши деревья пронумерованы. А партия «Зелёных» в нашем районе, замечу, довольно слабая. То есть, люди борются не то чтобы за зелень во всём мире. Каждый борется за дерево у своего дома.
Уходом за зелёными насаждениями занимаются сотрудники городских служб. Если сами не справляемся, то можем размещать заказы для частных компаний. Но горожане отслеживают, как мы обходимся с зелёными насаждениями.
Если бы мы позволили что-либо подобное, вроде радикальной обрезки, нам бы тут же посыпались жалобы возмущённых горожан. Возможности коммунальных служб тоже не безграничны, поэтому всё, что принадлежит району, категорировано – это касается зелёных насаждений.
И тут мы выходим на социальную проблематику – уборка улиц. Центральные улицы убирают каждый день, а чем дальше от центра, тем реже происходит уборка. И можете себе представить, что не все довольны таким графиком.
Что касается ухода за зеленью, были у нас гражданские инициативы, которые хотели внести свой вклад в озеленение пристволового пространства. Но прежде, чем им это разрешили, пришлось пройти трудный, небесконфликтный путь, потому что тут вступают в дело проблематика страхования, так как в случае травм людей, оплачивать их будет город.
«Многоэтничность нашего населения – это явное преимущество, а не недостаток»
Я уже упомянула понятие «защита устойчивых жизненных пространств». Речь идёт о том, чтобы новые строительные проекты не нарушали сложившиеся местные сообщества. Сегодня это является заботой законодателя, поэтому сейчас у нас есть два квартала на территории района, где запрещено повышение качества жилья до класса люкс. Чтобы эти квартиры не превращались в премиум-сегмент и, соответственно, не происходило вытеснение жильцов, которые там живут на основе аренды.
Защита сложившихся социальных окружений противопоставляется процессу джентрификации. Джентрификация начинается красиво: с того, что в квартале сперва появляются люди искусства, которые придают ему дополнительную ценность, делают его привлекательным и красивым, после чего туда устремляются люди с деньгами и начинают расти ставки арендной платы за жилье.
А по состоянию на 2017 год 15% населения нашего района составляли иностранцы (люди, не имеющие немецкого паспорта) – 43 тыс. человек. А ещё 23% - это граждане Германии с миграционным прошлым.
Если посмотреть на происхождение разных групп, не исконно немецких, то в Лихтенберге живут преимущественно выходцы из стран бывшего СССР, а также люди с миграционным прошлым из Вьетнама. У них есть общественные объединения, которые занимаются представлением их интересов.
Мы по-прежнему район растущий, пёстрый и, с моей точки зрения, многоэтничность нашего населения – это явное преимущество, а не недостаток.
«Если нужной площади нет, то, соотвественно, разрешение на строительство не даётся»
В Германии действует очень жёсткое экологическое законодательство.Тот, кто открывает предприятия, вынужден соблюдать очень строгие требования по месту размещения производства. Таких площадей не так уж и много.
Определённые виды промышленности можно вынести подальше за городскую черту, но с коммунальными предприятиями по утилизации мусора это не так. Чем дальше ты вывозишь этот мусор, тем менее экономична твоя бизнес-модель, поэтому утилизация мусора должна проходить относительно недалеко от места его появления.
Что касается зелёных зон, то существуют нормативы рекомендательного характера, сколько квадратных метров должно приходиться на одного жителя района (от 6,5 до 7 кв. метров общественных зелёных насаждений на человека). С одной стороны - это хорошо, с другой – иногда случаются дурацкие ситуации. Мы делаем анализ и смотрим на каждую часть города, квартал, считаем, сколько у нас есть зелени. И как раз-таки на нашей территории находится тот ареал Карлсхорст, где в мае 1945 году подписывали акт о безоговорочной капитуляции Германии. Так вот, Карлсхорст – это район особняков. И парадоксальность ситуации в том, что район очень зелёный, только эта зелень является частной, а не общественной. И поэтому его жители тоже приходят к нам с требованиями расширения общественных зелёных зон в районе.
У нас действует концепция по развитию социальной инфраструктуры, так что любой проект жилищного строительства проходит аудит на предмет того, сколько предполагается при этом объекте жилищного строительства создать зелёных зон, сколько потребуется мест в детских, дошкольных и школьных учреждениях. И если нужной площади нет, то, соответственно, разрешение на строительство не даётся.
И опять, парадоксальность ситуации в Берлине состоит в том, что каждый район из 12 составляет такие планы самостоятельно. У нас нет совместных с соседями проектов пограничных территорий. Мы точно знаем, что южнее нашей границы вполне достаточно зелёного пространства, но тем не менее оно нашим не считается. Мы на него в своих планах рассчитывать не можем.
В районе очень много проектов уплотнений жилой территории. Поэтому действует много протестных инициатив. Ситуация следующая: жилья достаточно много и есть отдельные микрорайоны, рассчитанные на 50 тыс. проживающих, а по факту там живет 35 тыс. человек.
Норматив составляет 20 кв. метров на человека, а люди живут в среднем на 40-50 кв. метрах. Государство не собирается вмешиваться и менять эту ситуацию. Только в случае безработных и людей, находящихся на пособии, эти нормативы строго выдерживаются.
Практически во всех кварталах, из которых состоит район Лихтенберг, есть гражданские общественные объединения либо квартальные инициативы. По каждому проекту строительства, который мы собираемся запустить, запускается гражданская инициатива, которая выступает против него.
У нас сейчас ведётся острая дискуссия по поводу финансирования гражданской активности. Не проблема, когда люди выступают против предложений со стороны государства – это, разумеется, разрешено. Но они хотят, чтобы мы оплачивали им плакаты и листовки».
Текст подготовлен в рамках образовательной поездки ECLAB, при поддержке фонда Фридриха Эберта.