Что такое город? Невозможно дать какое-то универсальное определение или раз и навсегда определить количественную разницу между деревней и городом.
Но давайте для удобства придерживаться определения социолога Макса Вебера и называть городом поселение, крупное настолько, что жители утрачивают там способность лично знать всех остальных личностей лично. А это значит, что в городе кардинально иначе принимаются решения.
В отличие от деревни, в городе нельзя собрать всех жителей и решить вопрос как назвать новую улицу путём открытого общего голосования. Во-первых, это технически очень сложно, потому что для такого голосования нужно собрать всех в одном месте в одно время. Задача покажется нерешаемой уже на стадии поиска места, а уж когда дойдёт до непосредственного сбора людей, то станет окончательно ясно, что это не вариант.
Поэтому в городе приживается такой способ реализации права на принятие решений как представительство.
Мы выбираем людей, которым доверяем, и даём им полномочия решать за нас.
Если демократический механизм работает, недовольных решением будет меньшинство. Но если с демократией беда, то система представительства превращается в кота в мешке или в пресловутый чёрный ящик из программы «Что? Где? Когда?». В общем, сюрприз в студию.
А беда с демократией может быть по двум причинам – или представителя выбрали на нечестных выборах, или выборов не было вообще, потому что, как это происходит в Беларуси, местный глава – это не избираемая должность.
Это первая болезнь беларусских городов – они развиваются не так, как этого хочет большинство жителей, а так, как хочет Александр Лукашенко, который лично назначает и снимает с должности председателей городских и других исполкомов.
В Беларуси, как известно, нет избираемых мэров городов, а есть только назначаемые чиновники, и их авторитет среди жителей основан только и исключительно на страхе.
Их не уважают, а боятся, потому что их действия и решения не очень предсказуемы.
А предсказуемыми они не могут быть, потому что основаны не на рациональных запросах местных жителей, а на желаниях всё того же Александра Лукашенко.
Вторая болезнь, во многом вытекающая из первой – это топонимический кризис в современных беларусских городах. Выстраивая государственную идеологию, чиновники помечают территорию определённым образом. И один из действенных методов – это давать местам идеологически окрашенные имена.
В этом плане беларусские города официально остаются в СССР с ключевыми советскими городскими идеями – идеей о войне и о величии стройки коммунизма. И всё это сопровождается молчаливым равнением на Москву. Площади Ленина и Победы, улицы Московские, Советские, Ленина, Маркса, Энгельса, Машерова. Парк Воинов-интернационалистов, памятник Неизвестному солдату, Остров слёз, памятник партизанам. И даже, прости господи, памятник Дзержинскому.
Сторонники консервации советских идеалов часто говорят, что этот период – важная часть истории, и поэтому он должен отображаться в городской топонимике. И это правда – игнорировать войну и СССР было бы странно, но не менее странно сейчас выглядит то, что практически полностью игнорируются все остальные темы и исторические мотивы, кроме этих двух. Особенно тщательно избегают отсылок к идеологически «неправильным» историческим периодам.
И долгое время горожанам мало что оставалось, кроме как молча принимать такое положение вещей. Но 2020 год изменил и это.
Не дожидаясь, пока закостенелая система отреагирует на народный запрос (и будем честными – ничем, кроме репрессий, она не отреагирует), люди стали создавать альтернативную городскую топонимику. Появилась площадь Тарайковского, сквер Багинской, Площадь перемен. Появилось (или вернулось?) чувство, что мы имеем право хотя бы на таком уровне принимать решения относительно своих городов.
Потому что это чертовски важно.