Островецкую АЭС вот-вот запустят, а об опасностях атомной энергетики и скрытности (в том числе) беларусской политической системы нам так кстати напомнил сериал «Чернобыль». Противники так называемой радиофобии и те, кто скептически воспринимает народные волнения, говорят, что Чернобыль не может повториться по одной простой причине: сегодня информацию уже не утаить.
Но так ли это в реальности?
Девятое ноября 2017 года. Институт ядерной и радиационной безопасности Франции выпускает доклад, в котором рассказывает о появлении в конце сентября над Европой радиоактивного облака.
«По мнению специалистов, авария могла произойти в последнюю неделю сентября в районе между Волгой и Уралом, к югу от Уральских гор, однако точное место установить невозможно. Очаг может быть или в России, или в Казахстане», – писала тогда о происшествии Новая газета.
А летом 2019 года появилась информация о новых работах исследователей и о выводах, к которым они пришли: Источником радиоактивного изотопа, вероятнее всего, мог быть инцидент на «Маяке». До сих пор ни руководство «Маяка», ни кто-либо ещё не взял на себя ответственность за произошедшее.
Десятое августа 2019 года. «Росатом» публикует пресс-релиз, в котором рассказывает, что пятеро сотрудников погибли на полигоне в Архангельской области за два дня до этого. При этом корпорация подтверждает, что авария произошла на объекте, который может быть источником радиации, но в то же время Росатом избегает в своём заявлении слов «радиация» и «радиоактивное излучение».
Правда так или иначе действительно всплывает, но каждый раз её приходится выискивать вопреки желанию виновных в аварии или читать между строк.
«Но это же Россия» – могут возмутиться некоторые читательницы и читатели. Мол, это другая страна, где распространена коррупция, а у нас всё обязательно будет иначе. Да, в этих случаях речь идёт действительно не о Беларуси, но я не вижу причин полагать, что в Беларуси в случае аварии нам обо всём сразу же сообщат.
Достаточно вспомнить инциденты с корпусом реактора Островецкой АЭС (первый – роняли при разгрузке, второй – зацепили при транспортировке), и как быстро нам об этом сообщали, чтобы понять, что эти опасения вполне оправданы.
Мы оказались в парадоксальной ситуации: люди, живущие далеко от АЭС, узнают об аварии раньше тех, кто находится рядом.
И когда власти говорят, что скрыть аварию будет невозможно, потому что современные системы контроля состояния воздуха не позволят этого сделать, они, в общем и целом, не лгут. Рано или поздно радиоактивное облако из Островца дойдёт до мониторинговых площадок других стран, будет огласка и скандал. Мы узнаем о произошедшем и будем заодно пытаться отделить правду от слухов и городских легенд. Но сами власти никогда и ни за что не будут работать на опережение – не дадут нам информацию вовремя и не будут в случае аварии честно говорить, что, где, как и почему случилось.
А открытая политика, между прочим, сыграла бы им только на руку: ведь чем больше мы доверяем властям, тем проще развивать нашу общую лояльность и вообще с нами взаимодействовать. Но так как признавать ошибки у нас не принято, то имеем, что имеем: обоснованные страх и злость, из-за которых жителей страны обвиняют в радиофобии и неспособности адекватно воспринимать реальность.
Ситуация до боли напоминает психологическое насилие и так называемый газлайтинг – в нас годами развивают недоверие и сомнения, а потом обвиняют в паранойе и общей неадекватности.
И мы должны устыдиться и не сметь задавать (даже самим себе!) вопросы обо всех нестыковках в официальной версии развития событий. Ведь именно этого агрессоры ожидают от своих жертв: стыда, вины, неуверенности и отсутствия претензий и рефлексии.
А жертвам стоит бежать. Только сделать это очень непросто, и неважно, кто над нами издевается – муж-тиран или государство, не готовое признавать свои ошибки.