Казалось бы, за 35 лет после аварии на Чернобыльской АЭС власти могли и должны были разработать методику, как говорить о катастрофе с уважением к пострадавшим и погибшим. Но, увы, не сложилось.
Вместо уважения и сочувствия тем, чью жизнь Чернобыль кардинально изменил или вообще оборвал, у нас пропагандистский автопробег. Госсми называет его участниц и участников патриотами, но сами «патриоты», к сожалению, не всегда знают, что город Припять находится не в Беларуси.
Всё это ассоциируется с театром абсурда, но вот удивления совсем не вызывает. Ряженые и малограмотные граждане, буквально празднующие годовщину трагедии – это очень логичный результат того, как работает в Беларуси культура памяти.
9 мая? Давайте наденем на детей военную форму, по городу пустим военную технику и вообще покажем всему миру, как мы обожаем войну. 30 октября – день памяти жертв сталинских репрессий? Об этом лучше помолчать, и вообще со Сталиным всё не так однозначно. А если кто-то хочет всё же публично почтить память убитых, то это точно фашист.
3 июля – годовщина дня, когда немецкая власть в Минске сменилась советской? Давайте забудем, что в стране всё ещё продолжалась война, объявим этот день днём Независимости и снова пустим по городу военную технику. А ещё трактора и выставку унитазов.
Кажется, это одно из государственных кредо в Беларуси – в любой непонятной ситуации показывай трактор (в крайнем случае – комбайн). Вот и люди, участвующие в нынешнем автопробеге, который официально посвящён Чернобылю, поехали на Гомельсельмаш смотреть на комбайны и слушать о невероятных достижениях беларусского государства.
Нет, ну правда, а как ещё выразить почтение ликвидаторам и всем потерпевшим от катастрофы? Надо поучаствовать в пропагандистском шоу и восхищаться комбайнами.
А ведь на самом деле властям надо просто признать ошибки – свои и предшественников. И понять, что скорбь – это важная часть культуры памяти. Искренняя скорбь, а не пропагандистское шоу, единственной целью которого из года в год остаётся притянутое за уши восхваление Лукашенко и его режима.
Надо уметь отойти в сторону и признать, что в мире есть что-то ещё, кроме собственной персоны. Назвать вещи своими именами. Перестать натягивать улыбки там, где они не нужны, и перестать наконец-то искать позитив в трагедии.
Надо заявить, что отмена понятия «ликвидатор» и многих льгот – это плевок в лицо тем, кто буквально жертвовал собой в 1986 году. Всем, причастным к этому решению, надо уйти в отставку. Надо признать, что у нас онкологическая катастрофа. Надо признать, что радиация продолжает калечить и убивать.
А комбайны никакого отношения к ситуации не имеют, и они только мешают повышать культуру памяти. С их помощью пропаганда поддерживает миф о человеческом всемогуществе и государственной непогрешимости, который, вообще-то, сыграл очень важную роль в том, что последствия взрыва на Чернобыльской АЭС оказались такими масштабными.
Дамы и господа в чиновничьих креслах, вы облажались! Нет никакого всемогущества и никакой непогрешимости. Зато есть излишняя упёртость и нежелание признавать хоть какие-то собственные ошибки. Есть любовь к символике величия и, кажется, слишком много подражания пропаганде Северной Кореи.
А ещё есть мы – люди, на чьём здоровье так или иначе сказалась радиация. Люди, которые устали от театральности пропагандистских шоу. Люди, которые хотят, чтобы правда о Чернобыле подробно документировалась и не замалчивалась, и чтобы по улицам их городов никогда больше не ездила военная техника. И чтобы слово «эвакуация» ассоциировалось только с книгами, фильмами и компьютерными играми.
Но беларусская реальность такова, что нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич, написавшая «Чернобыльскую молитву», упорно игнорируется властями, ликвидаторы оказались как бы не у дел, Островецкая АЭС постоянно выходит из строя, а власти никогда не спешат сообщать о любых связанных с ней проблемах. Будто и не было этих 35 лет. Будто люди, принимающие важные решения на государственном уровне, так ничего и не поняли.
Зато у нас есть комбайны и государственная пропаганда. А пострадавших жаль, конечно, но красивая картинка и жажда власти важнее.