Для чтения на даче
Константин Паустовский
«Мещёрская сторона». Рассказы
Сам Паустовский говорил о себе так: «Моя писательская жизнь началась с желания всё знать, всё видеть и путешествовать. Поэзия странствий, слившись с неприкрашенной реальностью, образовала наилучший сплав для создания книг». Наверно, это самое точное описание его литературы: поэзия странствий, наложенная на обычную реальность. Лучшим местом на земле для него становится Мещёрская сторона, природная низменность, занимающая части Рязанской, Владимирской и Московской областей России. Леса и луга, тёмные озера и болота-мшары, Ока и её притоки превращаются в сказочное царство, полное ароматов трав, неторопливых встреч с людьми и тех открытий, которые можно сделать, только если остаться наедине с собой. «Мещёрскую сторону» надо читать очень медленно, представляя себе все запахи и звуки — и лучше всего, конечно, делать это сидя в старом кресле на даче, когда воображаемым ароматам и шорохам добавляются реальные: собранные ягоды в чашке на столе, букет полевых цветов, шуршание в углах дома, шелест листьев или дождя за окном.
«В Мещёрском крае можно увидеть сосновые боры, где так торжественно и тихо, что бубенчик-"болтун" заблудившейся коровы слышен далеко, почти за километр. Но такая тишина стоит в лесах только в безветренные дни. В ветер леса шумят великим океанским гулом и вершины сосен гнутся вслед пролетающим облакам.
В Мещёрском крае можно увидеть лесные озёра с тёмной водой, обширные болота, покрытые ольхой и осиной, одинокие, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, вереск, косяки журавлей и знакомые нам под всеми широтами звёзды.
Что можно услышать в Мещёрском крае, кроме гула сосновых лесов? Крики перепелов и ястребов, свист иволги, суетливый стук дятлов, вой волков, шорох дождей в рыжей хвое, вечерний плач гармоники в деревушке, а по ночам — разноголосое пение петухов да колотушку деревенского сторожа.
Но увидеть и услышать так мало можно только в первые дни. Потом с каждым днём этот край делается всё богаче, разнообразнее, милее сердцу. И, наконец, наступает время, когда каждая ива над заглохшей рекой кажется своей, очень знакомой, когда о ней можно рассказывать удивительные истории».
А после «Мещёрской стороны» почитайте рассказы — короткие, ясные и нежные, как стихи. Особенно советуем «Барсучий нос», «Кот-ворюга» и «Жильцы старого дома». Последний уж точно надо читать исключительно на даче. Иначе, если своей дачи пока ещё нет, возникнет непреодолимое желание её завести и поселить там кота, собаку, толстые книги и музыкальные шкатулки.
Михаил Пришвин
«Календарь природы», «Берендеева чаща», «Кладовая солнца»
Ещё один классик, который, возможно, казался вам скучным во время школьной программы, но которого вы можете заново открыть сейчас. Пришвин, кстати, проучился два года на агрономическом отделении Лейпцигского университета и получил диплом инженера-землеустроителя: помимо художественной литературы он писал статьи по сельскому хозяйству. Он увлекался этнографией и фольклором и много путешествовал по северу России, в Норвегии, по Северному Ледовитому океану. Из этих впечатлений появилась книга «В краю непуганых птиц», но мы советуем вышедшие позже «Календарь природы», «Берендееву чащу» и «Кладовую солнца». Описывать эти рассказы нет смысла — лучше выберите спокойное время, когда вас никто не будет беспокоить, и почитайте сами. А потом отправляйтесь на прогулку в лес.
«Невозможно передать прелести пребывания в лесу под ёлкой во время тёплого летнего дождя. Хохлатый рябчик, гонимый дождём, ворвался в середину нашей густой ёлки и уселся над самым шалашом. Совсем на виду под веточкой устроился зяблик. Ёжик пришёл. Проковылял мимо заяц. И долго дождик шептал и шептал что-то нашей елке. И мы долго сидели, и всё было так, будто настоящий хозяин лесов каждому из нас отдельно шептал, шептал, шептал...»
Для чтения в походе
Генри Торо
«Уолден, или Жизнь в лесу»
Генри Торо, знаменитому американскому мыслителю XIX века, в этом году исполнилось бы 200 лет. Дебаты вокруг его личности по-прежнему стоят нешуточные. Торо рассуждал о природе и человеке, о том, сколько нам нужно для жизни и о законах общества, в котором важно лишь создать определённый образ. В 1845- 1847 годах он живёт в лесу, в хижине на берегу озера, которую сам построил. Этот опыт и описан в его книге. Просто удивительно, насколько современно она читается сейчас, в XXI веке. Общество потребления, кризис образования, социальные стереотипы, отдаление человека от природы и непонимание её — всё это в ней описано. Данное произведение — лучший спутник в лесном походе, где так наглядно видно, сколько вещей тебе на самом деле надо, насколько просто или сложно обеспечить себе еду и кров на ночь и какие следы мы оставляем после себя.
«Мне было неприятно оказаться одному. Но я чувствовал, что это было болезненное состояние, и уже предвидел, что оно пройдёт. Среди этих мыслей, под шум тихого дождя, я внезапно ощутил — в падении дождевых капель, в каждом звуке и каждом предмете вокруг дома — нечто бесконечно дружественное, и это меня поддержало».
«Иногда летом, после обычного купанья, я с восхода до полудня просиживал у своего залитого солнцем порога, среди сосен, орешника и сумаха, в блаженной задумчивости, в ничем не нарушаемом одиночестве и тишине, а птицы пели вокруг или бесшумно пролетали через мою хижину, пока солнце, заглянув в западное окно, или отдалённый стук колес на дороге не напоминали мне, сколько прошло времени. В такие часы я рос, как растёт по ночам кукуруза, и они были полезнее любой физической работы. Эти часы нельзя вычесть из моей жизни, напротив, они были мне дарованы сверх отпущенного срока. Я понял, что разумеют на Востоке под созерцанием, ради которого оставляют работу».
Для чтения в лесу
Виктор Астафьев
«Царь-рыба»
Это книга о взаимоотношениях. Нет, о противостояниях человека и природы. Отдалённая часть мира, суровый Север, огромный Енисей, бескрайние сибирские леса — и быт людей, которые в этих условиях должны выживать каждый день. Природа здесь не ласкова, наоборот, она очень легко напоминает человеку, чего стоит его жизнь. Но и человек немилосердно уничтожает местную природу. В этих рассказах о ежедневном труде местных жителей и об отношении туристов, ощущающих своё превосходство над природой; об охоте, браконьерстве и верной охотничьей собаке. Это не развлекательное и не лёгкое чтение, наоборот, медленное, вдумчивое и часто печальное. Но тем нужнее оно нам, привыкшим воспринимать родные леса только как фон для шашлыков.
«Кто будет спорить против нужности, против пользы для каждого из миллионов, миллиардов киловатт? Никто, конечно! Но когда же мы научимся не только брать, брать — миллионы, тонны, кубометры, киловатты, — но и отдавать, когда мы научимся обихаживать свой дом, как добрые хозяева?..» «...Я почувствовал вершину тишины, младенчески пульсирующее темечко нарождающегося дня — настал тот краткий миг, когда над миром парил лишь божий дух един, как рекли в старину. На заострённом конце продолговатого ивового листа набухла, созрела продолговатая капля и, тяжёлой силой налитая, замерла, боясь обрушить мир своим падением. И я замер...»
«Дома, в городской квартире, закиснув у батареи парового отопления, мечтаешь: будет весна, лето, я убреду в лес и там увижу такое, переживу разэтакое…»
Анатолий Ким
«Отец Лес»
Роман-притча о трёх поколениях одной семьи и живой и всепоглощающей лесной природе, которая здесь становится символом божественного. Как и «Царь-рыба», эта книга не только о торжестве жизни, но и о трагедии человечества с его войнами и смертью, о возможности свободы и любви. Это экзистенциальное чтение для отважных.
«Поэтому лес, представший, как сомкнутый вокруг поляны тесный строй солдат в мундирах с золотым шитьём, протянувший прохладные зелёные пещеры, наполненные погребным духом грибов, Лес — это я. Я, неуловимый для чьей-нибудь одной любви, я, любящий все времена и эпохи земные, — могу спокойно смотреть на то, как лежат рядом на полянке два человека, попытавшиеся убить один другого, и кровь льётся от кого-то из них на примятый его спиною узорчатый лист папоротника».
«Формула цивилизации, избранной ими и подчинившей всех на Земле, выглядит кратко: ДОБЫТЬ БОЛЬШЕ. Каждый лист моих деревьев трепещет от страха, слыша этот торжествующий вопль приверженцев увеличения множества, не осознающих реальное значение своих побуждений. Алчность, возведённая до ранга священности, беспрерывное терзание внутренностей планеты, перемежающая лихорадка с золотом — всё это делает племя людей столь некрасивым, что я боюсь, как бы эта некрасивость и впрямь не убила его».
«От зверей мы не могли бы получить в наследство заповедей добра. А вот деревья изначально были добры и таковы остались. Они были созданы такими, чтобы не могли нападать на другие существа. И вся их жизнь претворяется в огромное количество плодов, которые полезны этим другим существам. Что там жизнь — даже смерть дерева приносит огромную пользу и добро для других тварей».
Бонус: Лев Толстой как эколог
Лев Толстой предвосхитил многие идеи современности: и растущую популярность вегетарианства, и бережное отношение к природе, и настороженность по отношению к техническому прогрессу. В новой книге Дарьи Еремеевой «Граф Лев Толстой. Как шутил, кого любил, чем восхищался и что осуждал яснополянский гений» можно узнать подробности о взглядах писателя, а пока почитайте уже опубликованный отрывок, в котором Лев Толстой предстаёт как эколог: у него даже был свой проект «заселения России лесами».