— Так получилось, — разводят руками старики и говорят, что жизнью своей вполне довольны.
Ночью стройка Белорусской АЭС светится так, что местные жители называют ее космическим городом будущего. А затерянные в полях хутора ночью практически не видны — многие из них уже несколько лет необитаемы. Когда-то эти дома были частью больших деревень, но со временем от населенных пунктов остались лишь покосившиеся хаты.
Вполне возможно, скоро и их не будет — каждый год в сельской местности, если не находятся хозяева, избавляются от ветхого жилья.
В деревне Бобровники когда-то было 70 домов. Сейчас — намного меньше. Одну из хат, которая стоит вдалеке от населенного пункта, но все еще относится к местечку, новые хозяева превратили в придорожный отель. Работающий на участке строитель Саша рассказывает, что дом сейчас укомплектован всей необходимой техникой и заселяться можно хоть сейчас. Судя по фотографии на придорожном плакате, в сельской гостинице есть все для комфортного проживания, но, по словам рабочего, потенциальные жильцы пока сюда не спешат.
«А на халера яна нам здалася, гэтая электрычнасць?»
Хутор Владимира и Юзефы чуть дальше — прячется за большими деревьями. Дороги к нему не видно.
— Как же мы к нему пойдем? — спрашиваем у Саши.
— Дык праз поле, як і ўсе ходзяць.
Все — это, как оказалось позже, специальные комиссии из Островца. Местные чиновники недавно приезжали посмотреть, как живут пенсионеры без света. Пробираемся через поле к дому и мы. На участке чисто, трава скошена, а двор — ухоженный. Правда, ни огорода, ни забора, а в некоторых окнах вместо стекла — пленка. Дом выглядит, как живая декорация фильмов о жизни крестьян начала прошлого века — серые не покрашенные стены, фундамент из больших камней и старый колодец рядом. Внутри — дощатый старый пол, на столе — скатерть из домоткани. Большую комнату, разделенную громоздким старинным шкафом, так и хочется назвать светлицей.
Но если завернуть за угол дома, можно увидеть две узнаваемые огромные трубы-градирни строящейся Белорусской АЭС.
— Говорят, у вас электричества здесь нет? И как живется?
— А на халера яна нам здалася, гэтая электрычнасць, — хозяин дома наливает нам в жестяную кружку колодезной воды. На улице жарко.
Хозяева жизнью своей довольны и менять ничего не хотят.
— Ну, а што? Так жылі і так будзем жыць. Колькі нам засталося. Ад генератара мы адказаліся. Навошта ён нам? Мы і так прызвычаіліся. Детей у пары нет, век свой доживают вдвоем.
Керосинка, печь — все, как век назад
Вместо электрических лампочек здесь используют керосинку. Зимой топят печь. Старики уверяют — не холодно. Если окна подоткнуть одеялом.
Помощи не просят, хотя Владимир признает: после того как жена заболела (у женщины был инсульт), жить стало труднее. Юзефа плохо ходит, больше времени проводит в постели.
— Вось пасціраць бы пасцельнае, — вздыхает мужчина. Стиральной машинки здесь, конечно, нет. Юзефа всю жизнь обходилась стиральной доской.
— А мужык і не ведае, як гэта рабіць, — смеется 70-летняя женщина.
Про блага цивилизации пенсионеры, конечно, знают, но признаются, что особо не интересовались тем, как изменился мир вокруг. Владимир исправно, раз в несколько дней, ходит за продуктами в магазин или на почту. Газеты, правда, говорит, читает редко.
— А нецікава, што там адбываецца. Лепш паслухаць, што ў вёсцы гамоняць.
Раньше, вспоминает, их дом был одним из многих, что стояли в несколько рядов в деревне. Были и танцы в крайней хате, куда приходила чуть ли не половина деревни. Играл гармонист.
Владимир и Юзефа всю жизнь проработали в колхозе. Она полеводом, он разнорабочим. Сейчас оба на пенсии.
Раньше держали «парсючкоў», сейчас хлев пустой.
— Раней яны ўзімку з намі жылі. У тым пакоі, — вторая комната в доме темная, традиционно использовалась под склад и зимнее жилье для скота.
Полтора километра и путь в 100 лет
Дом построил, а точнее, перебрал дедову хату, отец Владимира, когда мужчины еще и не было на белом свете. То есть жилищу более 70 лет. А то и больше.
Отвечая на вопрос о распорядке дня, Владимир задумывается. Читать не любит, телевизора, естественно, нет. Раньше по воскресеньям ходил в костел в отдаленную деревню, сейчас такие походы случаются реже — тяжело наматывать несколько километров. В будни — к соседям иногда наведывается. До сих пор ходит в лес за грибами и ягодами.
— Да, папаміралі ўжо амаль усе, — вздыхает.
Строительством БелАЭС пенсионеры тоже не интересуются. Станция сначала была чем-то новым в привычном пейзаже. Владимир говорит, что, как строить начали, даже подходил к стройке посмотреть, а потом стало неинтересно. Сейчас станция воспринимается стариками как неотъемлемая часть вида за окном.
— Ды ну яе, — ворчит Юзефа в кровати и отворачивается к стенке.
Традиционный уклад жизни пенсионеров в старинной хате без света и мирный атом разделяет всего полтора километра, а кажется, лет 100.