«Я не ожидаю, что умру от старости, - сухо говорит мне Маргарет Кляйн Саламон. Клиническая психологиня, ставшая климатической активисткой, разговаривает со мной по телефону из парка в Нью-Йорке, где она выгуливает собаку. - Трудно сказать, как всё будет развиваться», - продолжает 35-летняя женщина. Но Саламон уверена, что она не умрёт из-за естественных причин, и виной этому – обострение чрезвычайной климатической ситуации. «Через пятьдесят лет, когда мне исполнится 85? Нет, я не думаю, что так выйдет».
Каждый день она помогает объединяться тем, кто испытывает горе, страх и беспокойство по поводу климатического кризиса, с единомышленниками и единомышленницами посредством групповых онлайн-занятий. Некоторым людям так тяжело, что им нужна эта поддержка. Но у многих из тех, кто не присоединяется к подобным группам, могут быть сложности с тем, чтобы испытывать сильные эмоции относительно изменения климата. Даже если они верят науке и не отрицают того, что происходит на планете. Фактически, для огромного количества людей «окружающая среда» - это просто еще одна фраза в новостном заголовке, которая недостаточно привлекательна, чтобы нажать на нее.
Исследование, проведённое YouGov в 2019 году, обнаружило, что только 27% британцев включили окружающую среду в тройку основных проблем, с которыми сталкивается страна, причем Brexit занял там первое место (67%), а здоровье оказалось на втором месте (32%). Опрос, проведенный исследовательским центром Pew Research Center в 26 странах, также показал, что люди в восьми странах, включая Францию, Италию и Россию, рассматривают терроризм как самую серьезную международную угрозу, опережающую по актуальности изменение климата. В США и Японии самой большой причиной для беспокойства люди посчитали возможные кибератаки из других стран.
Но почему? 2020 год стал самым жарким за всю историю метеонаблюдений. В прошлом году 33 человека погибли в результате лесных пожаров в Австралии, которые также унесли жизни более трёх миллиардов животных. Разрушение естественной среды обитания может вызывать всё новые и новые пандемии.
Согласно докладу Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), если мы не достигнем целей Парижского соглашения и сохраним глобальное потепление на 1,5 градуса, еще 10 миллионов человек потеряют свои дома из-за повышения уровня моря. Только в этом месяце почти 80 человек погибли во время зимнего шторма в Техасе, США. Ученые утверждают, что это странное погодное явление связано с потеплением в Арктике, поскольку холодный воздух выталкивается с северного полюса дальше на юг. Что такого особенного в гибели человечества из-за климатического кризиса, что это почему-то нас недостаточно пугает?
«Дело не в том, что мы на самом деле не напуганы», – говорит Кэролайн Хикман, психотерапевтка и преподавательница социальной работы в Университете Бата.
На самом деле, по её словам, те, кто верит в изменение климата, но просто не чувствует страха, скорее всего, защищены автоматической реакцией в своём мозге.
«Когда мы сталкиваемся с угрозой, запускается защитный механизм, который ограждает нас от беспокойства, вызванного этой угрозой, – объясняет она. – Это происходит автоматически, и мы не может осознавать или контролировать этот процесс. Потом же мы переходим в оборонительный режим «бей, замри или беги».
«Люди, которые кажутся не напуганными, очень защищены, потому что не позволяют этой тревоге проникнуть внутрь», – продолжает Хикман, участница Альянса климатической психологии.
Саламон говорит, что дело не только в подавлении сложных эмоций по поводу изменения климата. Многие попросту не осознают, как высоки ставки и как много людей погибает из-за климатической чрезвычайной ситуации.
«Я не хочу показаться бессердечной, но люди не могут слишком волноваться из-за белых медведей», – говорит она, добавляя, что людям может быть сложно эмоционально повлиять на то, что происходит географически далеко от них или должно произойти в будущем.
Вместо этого мы запрограммированы на то, чтобы реагировать на события прямо перед нами – например, разворачивающийся террористический акт или нападение на кого-то.
«Наш мозг запрограммирован на поиск «свидетельств угрозы», – говорит Хикман, приводя в пример пещерного человека, столкнувшегося с саблезубым тигром или человеком с копьем.
Он делает мгновенную оценку, которая помогает ему более выигрышно выйти из ситуации:«С психологической точки зрения мы всё ещё довольно простые животные», – объясняет она. «В какую сторону надо бежать?»
По ее словам, люди могут выстраивать своеобразный боевой нарратив вокруг чего-то вроде Covid-19. У этой проблемы есть решения, которые, как мы наблюдаем, бывают вполне эффективными.
«Когда мы победим это, когда мы вернемся к нормальной жизни, вакцина победит, мы сможем бороться с этим, – говорит Хикман, ссылаясь на язык, который политики используют, чтобы говорить о пандемии. – Это дает нам ощущение, что у нас есть свобода выбора, у нас есть сила, мы можем что-то с этим сделать. И это быстрые решения и последствия».
«Например, люди становятся свидетелями того, как число случаев коронавируса падает после следующих ограничений – есть прямое действие и последствия в режиме реального времени. Но вряд ли они увидят немедленную выгоду от выбора образа жизни, ориентированного на устойчивость – объясняет она. Если вы перестанете летать, или перестанете ездить на личном автомобиле, или станете сортировать отходы, вы не увидите немедленной отдачи от действий, которые влияют на гораздо более серьезную угрозу, а именно на чрезвычайную климатическую ситуацию. Таким образом, весь цикл обратной связи дает нам информацию, которая говорит о том, что вы ничего не делаете».
«Наше восприятие угрозы, создаваемой изменением климата, также искажено тем, как оно нам преподносится», – говорит Саламон, отмечая, что истории о климате часто не пишутся так «чувственно», как новости о ранениях или случаях коронавируса.
У людей просто нет всех деталей пазла
«Люди просто не видят всей картины, которая заключается в том, что продовольственная система вот-вот рухнет и цивилизация рухнет», – говорит она. «Миллиарды людей умрут, вы вполне можете умереть, ваша семья может умереть, ставки не могут быть выше. Но мы этого просто не слышим».
Хотя последствия, вероятно, будут «абсолютно ужасающими», продолжает Саламон, два градуса глобального потепления и потеря белых медведей могут показаться «далекими» и не вызывать оправданно бурной реакции.
Редкие события (такие как терроризм), вероятность пострадать от которых сопоставима с вероятностью пострадать от удара молнии для большинства людей, вызывают у многих из нас гораздо более эмоциональную реакцию.
«Идеи близости здесь являются ключевыми, – говорит доктор Патрик Кеннеди-Уильямс, клинический психолог и содиректор отдела климатических психологов.
«Терроризм по самой своей природе призван оказывать широкомасштабное, но очень личное воздействие на людей. Вы должны думать: «Это мог быть я, это мог быть мой ребенок, - объясняет он. – Проблема с изменением климата заключается в том, что расстояние, на котором оно оказывает прямое воздействие на большинство из нас, все еще слишком абстрактно, чтобы заниматься этим».
Помимо индивидуальной оценки личного риска, мы также используем реакцию наших сверстников, чтобы определить, насколько мы должны бояться. Саламон говорит, что это может привести к так называемому плюралистическому невежеству.
«Люди оценивают риск социально, а не рационально, – говорит она мне. – Почему мы знали, что коронавирус серьезен? Что ж, нам об этом сказали СМИ, а ещё все вокруг стали вести себя иначе. Это очень влияет на людей. Если ваши друзья и семья относятся к этому серьезно, вы, вероятно, тоже отнесетесь к этому серьезно. Если они не изменят своё поведение, то и вы, скорей всего, тоже».
По словам доктора Кеннеди-Уильямс, вероятность того, что ваши сверстники серьезно отнесутся к проблемам окружающей среды, и что вы почувствуете близость к угрозе изменения климата, может зависеть от таких факторов, как ваш возраст и то, были ли вы уже непосредственно затронуты им (например, в результате стихийного бедствия).
У некоторых в жизни полно других проблем, требующих срочных действий. Например, «Как я раздобуду еду, чтобы покормить ребёнка?»
По словам Меган Кеннеди-Вудард, психологини-консультантки по климату и содиректриссы отдела психологов-климатологов, другие угрозы и факторы давления, которые уже существуют где-то еще в вашей жизни, также влияют на то, как сильно вы готовы «включаться» в экологический кризис.
Социально-экономические аспекты, культура и образование – все это важные факторы, которые следует учитывать при наблюдении за тем, как люди занимаются экологическими проблемами.
«Мы имеем дело с различными аудиториями, которые получают информацию об изменении климата, – говорит она. – У некоторых в жизни полно других проблем, требующих срочных действий. Например, «Как я раздобуду еду, чтобы покормить ребёнка?» или «Сможем ли мы оплатить аренду в этом месяце?».
Признание реальности угрозы, с которой мы сталкиваемся, – это ключ к действию. Психолог отмечает, что в определенный момент климатическая тревога может стать «слишком большой», и это будет мешать нам действовать эффективно.
«Мы действительно хотим, чтобы люди находили баланс между своим психическим благополучием и приверженностью устойчивым действиям, – объясняет она. – Есть пословица:«Когда ешь слона, откусывай по кусочку», и это тот подход, который нам нужен».
Опасаться ровно в нужной степени – непросто. Преодоление климатической апатии – требование, не подлежащее обсуждению, но если мы позволим себе постоянно испытывать высокий уровень волнения, который мы могли бы испытать, например, когда стали свидетелями преступления, мы можем оказаться малоэффективными в борьбе с изменением климата.