«Ах ты мой пирожок!» – американка Анжела Элайя ласкает рыжую лохматую собаку, которую только что достали из перевозочной клетки. Животное немного озадачено, оказавшись в непривычной для себя среде – полевом госпитале – но ведёт себя спокойно.
Другая волонтёрка осторожно проводит по лапам и меху собаки дозиметром. Устройство показывает норму, потому эта собака обойдётся без душа.
«Собаки не радиоактивные, – смеётся Анжела, которая работает ветеринаром в Нью-Йорке. – Если показатель превышает норму, мы просто обмываем собаку. Этого достаточно, чтобы очистить е от поверхностного загрязнения».
Если же доза зашкаливает и после этого, грязный участок меха просто выстригают. Это помогает обезопасить тех, кто работает с животными в зоне отчуждения. Международная команда волонтёров уже третий год помогает чернобыльским бездомным собакам и кошкам.
Каждое лето они проводят в зоне отчуждения три интенсивных недели, ища собак в Чернобыле, Припяти и других локациях, а также в Славутиче – городе, который построили для работников ЧАЭС вместо отселённой Припяти.
По данным американского фонда Clean Futures Fund (CFF), которому принадлежит проект «Собаки Чернобыля», в зоне отчуждения сейчас насчитывается около 750 собак. В 2017 году, когда проект начинался, их было около 1000, утверждают в фонде. В идеале, их количество стремятся сократить естественным путём ещё как минимум вдвое, чтобы за ними было легко ухаживать.
Мутантов нет
Анжела, которая присоединилась к команде два года назад, незаметно делает укол рыжей собаке, и та засыпает. Пока она спит, волонтёры из нескольких стран делают ей прививку от бешенства и цепляют на ухо клипсу с маленьким дозиметром. Следующим летом с его помощью они смогут узнать, какую дозу радиации эта собака получит за год.
Никаких изменений или мутаций у чернобыльских собак волонтёры спустя годы работы не отмечают.
«Хотя эти собаки и бездомные, они в хорошем состоянии, поскольку местные рабочие и посетители их подкармливают. Многие из них лохматые, учитывая холодные зимы», – рассказывает другая волонтёрка, ветеринар из Британии Эшли Паундер.
Собаки крепкие, здоровые, упитанные, подтверждает ее коллега.
«Вот такую мы бы в Штатах или Великобритании сочли бы дородной», – кивает Анжела на пушистого четвероногого на столе.
«Здесь царит естественный отбор: выживают только сильнейшие и самые крепкие. У слабых просто нет шансов», – объясняет она.
Однако долго эти животные не живут. Средняя продолжительность жизни этих собак – 4-5 лет, а не 15-16, как в других местах. Собак старше волонтёры не встречают. Это не из-за радиации, а из-за непростых условий.
«За этими собаками не ухаживают так, как за домашними, и в случае чего никто их не ведёт к ветеринару», – говорит американка.
«Неприятно, но гуманно»
В этой же комнате собак готовят к стерилизации или кастрации – это важная часть проекта. Операционная комната – дальше по коридору бывшей радиологической лаборатории, расположенной в десятикилометровой зоне вокруг четвёртого реактора. В здании постоянно звучат бойкие голоса на английском: почти все волонтёры – из США и Европы.
«Это важно для благополучия этих животных», – объясняет Дженнифер Бетц, ветеринарка из американского штата Орегон с 20-летним стажем, умело оперируя собаку, которая лежит перед ней на операционном столе. Её коллега рядом следит за пульсом животного с помощью стетоскопа.
«Процедура стерилизации может показаться неприятной, но в конце концов это лучше для благополучия животного и самый гуманный способ контроля популяции», – объясняет Дженнифер.
Уже через несколько месяцев после рождения собака может принести первый помет и рожать дважды в год восемь или более щенков. Таким образом, в среднем стерилизация одной собаки помогает избежать появления 64 собак. Поэтому работа кипит. Цель проекта – сократить количество бездомных собак в зоне до 200-300, тогда за ними можно будет легко ухаживать.
Как возник проект?
«Хотя они работают в непростых условиях, когда-нибудь они будут работать в гораздо лучших, а те навыки, которые они получат здесь, помогут им спасти тысячи животных», – говорит Лукас Гиксон, председатель и соучредитель фонда.
По его словам, ежегодно фонд получает около 2 тысяч заявок от специалистов со всего мира, которые готовы ехать за свой счёт, чтобы помочь собакам Чернобыля.
Лукас проникся проблемой бездомных собак, когда впервые приехал в Чернобыльскую зону шесть лет назад. Тогда он, как специалист по вопросам радиации, участвовал в международной программе по обмену на ЧАЭС и был удивлён большим количеством животных, которые сосредоточены возле мест, где в зоне отчуждения можно найти людей – в городе Чернобыль, на железнодорожной станции, около столовых для работников ЧАЭС и административных зданий.
Он и другой соучредитель, Эрик Камбариан, начали интересоваться, почему там так много собак, как они живут и кто ими занимается. Оказалось, что этим вопросом не занимается никто. Так и возникла идея проекта.
Средства предоставляет международная неправительственная организация SPCA International, немало поступает и из частных пожертвований благодаря краудфандинговым кампаниям в интернете.
Потомки брошенных
Но избавиться абсолютно ото всех не удалось.
«Мы и сами видим это по своему опыту - можно найти и охватить лишь около 70-80 процентов собак», – объясняет Лукас. Следует также учитывать, что человек часто просто не может убить собаку или кота – рука не поднимается, говорит он.
Местные собаки выжили благодаря сосуществованию с людьми, которые их подкармливали. Вскоре после аварии животные перебрались ближе к ЧАЭС, которая была едва ли не единственным местом в зоне отчуждения, где были люди, рассказывает Лукас.
Генетические исследования, которые проводила команда проекта, показали, что эти собаки действительно родились в результате родственного спаривания.
Этим объясняются и некоторые особенности местной «чернобыльской» породы.
«Они большие, крепкие, очень умные. Но самая выдающаяся их характеристика - это их большие уши, которые всегда торчат и внимательно ловят окружающие звуки. Благодаря им я могу узнать чернобыльскую собаку за километр!» – смеется Лукас.
Ограниченный ареал обитания этих собак в определённой степени является их спасением – благодаря этому здешние бездомные сталкиваются с меньшим количеством болезней, чем бездомные собаки в том же Киеве, говорит Лукас.
«Вместе с тем у них меньше доступа к пище, воде и укрытиям, а это значительно снижает продолжительность их жизни», – объясняет он.
Мечта Лукаса - создать большое огороженное пространство, некий просторный вольер на 35-50 гектаров для местных собак, о которых там будут заботиться волонтёры и сотрудники проекта.
Чернобыльские хитрецы
В зоне отчуждения выживают не только крепкие, но и хитрые. В этом убеждаемся, когда едем с волонтёрами на «охоту».
Собаки радостно подходят к людям, ожидая от них вкусностей, но бдительность не теряют. При попытке волонтёра накинуть на него петлю, пёс ловко убегает, хотя продолжает наблюдать за пришельцами с безопасного расстояния.
Эмануэль Месиэл, который в США работает в полиции в отделе контроля за животными и приехал в зону отчуждения в свой отпуск, не оставляет попыток поймать свою четырёхлапую цель или попасть в неё транквилизатором.
«Собаки здесь – не дикие животные, как волки. Им нужны люди – чтобы получить пищу, воду, защиту от хищников. Однако они держат дистанцию», – объясняет Лукас.
А вот собственно дикие животные представляют для местных собак угрозу.
«В прошлом году двух собак схватил волк, так жалко было», – рассказывает Любовь, работница одного из предприятий, работающих в зоне. О своих четвероногих любимцах она, кажется, готова рассказывать часами.
На территории этого предприятия живут восемь собак. Нескольких из них забирают ветеринары проекта.
Большинство собак уже сегодня вернутся в места, где их поймали. Если операцию по стерилизации проводят во второй половине дня, собаку могут оставить в госпитале до утра.
Но когда подходит время, не все животные спешат поскорее бежать прочь. Собака, которую выпустили около железнодорожной станции, отказывается бежать в лес на свободу, а вместо этого долго не отпускает волонтёрку.
Здешние собаки привыкли к людям. Станция электрички, на которой работники ЧАЭС ежедневно едут из Славутича и обратно, - одно из мест, где всегда можно увидеть собак. И не удивительно. Возле станции одна из работниц на наших глазах, идя на поезд, любя разворачивает перед собакой котлетку: «Каштан, угощайся!» Другие, проходя мимо, не упускают случая ласково почесать лохматого за ухом.
«Почему не на детей?»
Лукас надеется, что популярный сериал «Чернобыль» привлечёт больше внимания к проекту и поможет получить больше пожертвований для собак, а также на другие проекты фонда.
CFF имеет отдельные программы для помощи детям, страдающим от последствий Чернобыльской аварии, и семьям ликвидаторов и сотрудников ЧАЭС.
«Но собирать деньги на собак гораздо легче, чем на детей», – с грустной улыбкой говорит основатель проекта.
Он добавляет:
«Мне пишут сердитые письма люди, которые обижаются, что я работаю только с собаками, когда многим людям нужна помощь. Но они просто не знают о другом.
А потом, когда постим в соцсетях, что помогли больному ребёнку, мне пишут сердитые письма те, кто говорят: "Эй, я пожертвовал деньги на собак, чего ты их на детей тратишь?» – рассказывает Лукас.
Из Чернобыля в США
В 2018 году проект начал программу адопции, поэтому отныне желающие могут взять собаку из Чернобыля к себе домой.
Одна из них, по кличке Два, живёт с Лукасом, который в итоге и сам перебрался в Украину и поселился в Славутиче. Его пёс – вторая чернобыльская собака, получившая хозяина. Первая – у Эрика, другого соучредителя проекта.
Всего в США и Канаду уже уехали более 40 собак. Многие из них – с экзотическими для Америки именами вроде Изотоп, Наталья, Персик. Все они до сих пор остаются с теми же хозяевами, чем Лукас очень гордится.
«Местные собаки привыкли к жизни на свободе, они будут чувствовать себя некомфортно, если вдруг окажутся в закрытом пространстве, с семьёй и детьми. Но мы поняли, что если спасти их достаточно рано, то можно адаптировать их к семейной жизни», – рассказывает Лукас.
Ради этого пришлось пройти через много процедур и согласований с украинской властью, ведь формально вывозить из зоны отчуждения ничего нельзя. Учёные по радиологической безопасности работали, чтобы убедиться, что щенки не представляют риска для здоровья тех, кто берет их к себе.
Уже в Штатах собаки и их хозяева столкнулись с пристальным вниманием со стороны местных ветеринарных и контролирующих служб, которых тоже пришлось убеждать в безопасности животных.
Отдельно для этого запустили и программу по сбору средств.
«Подготовка к адопции – это сложный и дорогостоящий процесс. Одна собака обходится в 1300-1600 долларов», – рассказывает Лукас.
Эти деньги идут на транспортировку и уход за собакой в течение трёх-четырёх месяцев, пока за ней следят ветеринары, а волонтёры приучают к домашней жизни.
Одна из собак, по прозвищу Десна, уже год живёт в штате Индиана на северо-востоке США на небольшой ферме, переехав туда в шестимесячном возрасте.
Вместе с ней здесь живут ещё четыре собаки, трое котов, козы, овцы и альпака.
Её владелица Катринка Шредер рассказала BBC News Украина, что совершенно не переживала из-за радиации.
«Я прочитала все, что можно, о проекте и была вполне довольна процессом отбора, который они проводят», – объясняет американка.
«Чаще всего меня спрашивают: светится ли она в темноте?» – говорит Катринка. В ответ хозяйка рассказывает, откуда именно приехала Десна и благодаря какому проекту.
«Это абсолютно нормальная собака. Ничем не отличается от других. Хотя имеет свой уникальный характер», – рассказывает Катринка. Она говорит, что все ее собаки - бывшие бездомные, и каждая имеет свою историю.
Основатель проекта не удивляется тому, что многие хотят взять себе животное из зоны отчуждения.
«Новизна идеи «собаки из Чернобыля» сделала их такими же желанными, как и чистокровные породистые», – говорит Лукас Гиксон.
Он объясняет, что для адопции очень важна история собаки – для людей это имеет большое значение.
«Если они взяли такую собаку, это не значит, что они бы так же просто взяли бы пса из приюта», – говорит соучредитель проекта.
Сейчас программу адопции временно приостановили, хотя желающих приютить собаку из зоны немало. Эту программу планируют восстановить до конца года.
«В целом мы получили более 3000 заявок», – говорит он. Большинство – из США и стран Западной Европы. А вот из Украины заявок не было.
Украине не до того?
Не густо в этом году и с украинскими волонтёрами. Около четверти команды - украинцы, но это в основном водители, переводчики и администраторы.
На этот раз проект не получил достаточно заявок из Украины, говорит Лукас, поэтому в команде впервые нет украинских ветеринаров, кроме киевлянина Павла Буркацкого, который помогает с отловом собак.
Интереса со стороны Украины действительно немного, признает Лукас, хотя он благодарен за сотрудничество со стороны местных властей, руководства зоны отчуждения и ЧАЭС.
«Адопция животных в Украине и в целом в Восточной Европе ещё не столь популярна, – говорит Лукас.
– В Украине у людей так много проблем - политических, экономических, личных, война, и они просто забывают о Чернобыле».
К тому же, тридцатикилометровая зона отчуждения держит мир на расстоянии, говорит волонтёр.
«Я никогда не чувствовал себя настолько оторванным от остального мира, как здесь. Здесь есть свои проблемы, на которых надо сосредоточиться, а проблемы внешнего мира кажутся слишком далёкими, и наоборот. Это такой двусторонний барьер. Люди не совсем понимают, что здесь происходит, а местные жители и животные таким образом остаются изолированными от остального мира», – говорит Лукас.
Щенок в его руках вздыхает и утыкается мордочкой в его локоть.