Сборы
Начало ноября, сыро и холодно, это сигнал для начала нереста балтийских лососей – кумжи и сёмги. А когда ночи становятся ещё холоднее и температура воды падает до четырёх градусов, из реки Вилия в её притоки-ручьи начинают подниматься здоровенные рыбины, чтобы отложить икру и дать начало новой жизни. Это единственное в Беларуси место с сохранившимися нерестилищами для лососей. Всего пять речушек-ручьёв и один из них, легендарный Тартак.
Ежегодно в патрулировании и мониторинге нерестилищ принимает активное участие волонтёры экоНГО: «БРИК», «Неман», «Зелёный Дозор», «АПБ», «Экодом», Товарищества «Зелёная сеть».
Патрулируют, потому что одно из условий успешного нереста – снижение браконьерского прессинга. В такие дни каждая рыба на счету.
Когда-то в 2006 году на Тартаке насчитывалось всего несколько гнёзд, а теперь их число стабильно около шестидесяти. И часто случается, что последнему эшелону зашедших на нерест лососей не хватает нерестилищ-галечников, и рыба нерестится на гнёздах своих предшественников.
Чтобы принять участие в патрулировании и мониторинге нереста, необходимо зарегистрироваться на сайте «БРИК» и связаться с организаторами.
В штабе составляется график, и группы волонтёров до пяти человек выезжают в оговоренное время в лагерь на берегу ручья.
Приветствуется самоорганизация. Волонтерам необходимо продумать вопросы трансфера, питания, тёплой одежды, резиновых сапог и прочих прибамбасов, скрашивающих походную жизнь волонтёра.
На месте продуман вопрос тылового обеспечения: в соседней деревне есть и баня, и ночлег. Но лишь на случай форс-мажорных обстоятельств, таких, как снежные бураны , ливни и цинга, свалившиеся в платку и за воротник волонтёрам. Впрочем, лучшее средство от цинги - это банка сгущёнки с палкой сырокопчёной колбасы.
«На ласася!»
В первые сутки наша группа патрулирует низовья Тартака. Размещаемся в заранее установленной армейской палатке. Больше всех нашему приезду радуются местные собаки. Позже понимаем почему.
Рыба в эту ночь на нерест в реку не зашла. Зато местная хвостатая собачья шпана попировала вволю. Мне приснился жуткий сон, как исчезают в космическом пространстве колбасы, даже ни разу мною не укушенные. Сны сбываются уже утром: два километра сарделек и сосисок Глубокского мясокомбината, включая шмат белоснежного, как простынь, сала, нагло украдены.
Чтобы утешить меня, камрад предлагает посмотреть на случившееся с другой стороны: представь, говорит , что мы специально сюда приехали, чтобы подкормить милых собачек и устроить им праздник. Пытаюсь, но не выходит. Денис находит уцелевший кусок сырокопчёной. Утешение временно срабатывает.
Терзания и самобичевание прекращает поход в верховья реки. Находим больше трех десятков гнёзд кумжи. Принимаем решение перенести лагерь сюда.
Делаем вылазку на Быстрицкий ручей в одноименную деревню, но нереста там нет. Сворачиваем к Вилии. Эта прекрасная и величественная некогда славилась рыбой: лососем, кумжей, налимом, сыртью, подустом. Особенно было много жереха. Рыбные богатства оказались исчерпаемыми всего за несколько лет практики рыбалки электроудочками.
Новый лагерь и Люба на гнезде
Подъезжаем к лагерю, обнаруживаем под ёлкой два кем-то потерянных яйца. Значит нам сюда, нужно только спуститься по кабаньей тропе вон к той елке, а от неё уже и шапкой добросить. От «вон той ёлки» из-под ног резво стартанул заяц. Жирный, пушистый и вкусный, наверное…
Тоскливым голодным взглядом провожаем убегающего в чащу красавца с длинными ушами и бодро продолжаем свой тернистый пусть к ручью. Вот оно – наше место на ближайшие два дня.
Что-то долго нету Любы и Дениса, они разошлись на маршруте, патрулируя разные участки нерестилищ. Звонит Денис, связь так себе, с треском, но разобрать смысл можно, интересуюсь, где Люба. А в ответ восхищённое : «Она здесь, на гнезде сидит».
Спешим к ручью увидеть диво-дивное и вдруг – облом! Вместо Любы на гнезде сидит рыба–мамка. Денису показалось, что мы спрашиваем про рыбУ, а не ЛюбУ !
Переехали в верхний лагерь, установили палатки, разожгли костёр, попили чайку, проверили верх ручья и правый трокеникский приток. Повторили маршрут ночью и следующим утром.
Обнаружили останки двух рыбин – выдра пировала. Один хвост длинной 36 см. У другой рыбины выеден целый бок, замерили ее от хвоста до носа. Этот экземпляр растянулся на 71 см!
Выдра имеет привычку есть только свежевыловленную рыбу, добыв которую, выедает самое вкусное – икру и бочок со спинкой. Остальное бросает гнить на берегу. К этим двум рыбинам добавляется ещё две, добытых ранее.
Жалеем, что на четыре рыбы стало меньше. Жалеем, что остатки уже протухли, не дождавшись своих стервятников, то есть нас.
В кругах экологов есть неверное предложение, что погибшая рыба должна стать едой для подрастающей молоди и её нельзя изымать из природы. Не верно!
Это условие допустимо для тихоокеанского лосося, идущего на нерест раз в жизни и погибающего после нереста, чтобы своими телами накормить молодь. Балтийские же лосось и кумжа нерестуют несколько раз . И природой предусмотрено их скатывание в море после каждого нереста.
Смеркалось
В этот вечер озябшие, но довольные приключениями и миссией, устраиваем ужин из того, что осталось недоеденным деревенскими собаками. Знатный выходит!
Его главной фишкой стала уха …из «ласася», но атлантического, выловленного законным способом из холодильника в супермаркете .
Огромная голова с хвостом в придачу с парочкой консервов из сардины отправляются в уже булькающий на костре котёл, где их дожидается перловка, картошечка ,две медузы-луковицы с морковкой- осьминогом.
Последние готовятся так: надрезанные луковицы и морковка на шампуре засмаливаются на костре. При этом морковка начинает распускать надрезанную часть в стороны и становится похожа на оранжевого осьминога, раскинувшего щупальца.
Подкопченные «осьминог и медузы» отправляются в котёл и придают блюду неповторимый аромат. В конце варки в ухе тушим горящую головешку, насыщаем ароматом костра каждую клеточку плавающих в котле ингредиентов. Это стоит попробовать!
Процесс знакомства с ухой начинается с «ингаляции»: подняв крышку котелка, вдыхаем аппетитные пары и наслаждаемся, наслаждаемся…
Затем горячая ушица-молодица разливается по мискам и горячим потоком с причмоками и вздохами отправляется внутрь, согревая наши промозгшие до костей в эту сырую погоду тела. Блаженство!
В верховьях Тартака
Утром доедаем уху. Как и положено она ещё вкуснее, чем накануне. Угощаем оператора Юрия, приехавшего снимать фильм о нересте и волонтёрах. Ещё раз патрулируем верховья, находим плюс шесть гнёзд.
Ночью сюда зашла на нерест ещё одна «мамка». Буквально в ста метрах от лагеря нагребла нерестовый бугор из галечника. Фотографируем, снимаем, почти в ноль садим батареи камер и смартфонов.
Поднимаемся в верховья. На последней зарядке снимаю восхитительные кадры истоков реки Тартак. Огромной крутизны каньон с величественными ёлками и с не менее величественными поваленными деревьями, покрытыми зелёным мхом и лишайниками.
Ото всюду с берегов каньона сочатся родники, наполняя водой русло ручья, делая его полноводным и достойным внимания лосося, идущего на нерест.
Сказочный древний лес, никогда не знал ни топора, ни пилы.
Этот лес жив, потому что вывезти из такого крутого каньона его невозможно, не позволяют технологии. Если бы вы знали, как же это радует и нас, и природу!
Тихо журчит под упавшими древними стволами родниковая вода. Застрявший кленовый лист пытается прорваться на холодных струях через впившуюся в русло ветвь поваленной ёлки. И листу это удаётся, он удаляется вниз по течению на встречу идущей вверх нерестующей рыбе.
Лист никому не нужен, кроме поэтов, а рыба нужна всем. И браконьерам, и выдрам, и государству, и экологам. Но самое главное, она нужна природе.
И от движений нас всех зависит будущее, как этого лосося, так и будущее рек, болот, лесов и всего окружающего нас мира.
Журчит вода в реке Тартак, холодной ночью из-за туч выглядывает луна, на мгновенье освещает в журчащем потоке усталую серебряную рыбину и рождение новой жизни.
В обратный путь
Параллельно основной миссии проверяем и нерестилища реки Сенканки. Они на месте. Заезжаем в Трокеники проверить наличие мусорной свалки, также в планах проверить и Сорочанские озёра.
Инспектируем ручей Свирянский на предмет исполнения землепользователями (сельсоветами и лесхозом) своих обязательство по уборке мусорных свалок. Эти нарушения мы обнаружили в прошлом году. В одном месте мусор убран, но появился рядом – на склоне каньона рядом с усадьбой Богуша Шишки.
Порадовал Сенканский ручей в деревне Кулишки. Местных жителей заставили-таки убрать свои мусорные художества в нерестовом ручье по соседству с домами.
А вот периметр кладбища в деревне Нидяны, находящийся на окраине соснового леса, щедро усыпан кладбищенским мусором (пластиковые цветы, лампадки). Сразу видно что жители деревни «свято» чтут память своих предков и собираются таким же образом быть чтимыми своими потомками, коим предают по наследству правила «культурного» бытия и уважительного отношения не только к покойникам, но и к окружающему миру.
Будем ли мы предпринимать меры по устранению этого безобразия? Нет, местных жителей это явно устраивает, это их кладбище, это их правила и это их позор.
Зачем нам всё это надо?
Бессонные холодные ночи, тысячи заявлений, и косых взглядов с плевками в спину. Надо ли нам это? Надо, очень надо! Потому что мы любим этот мир, любим своих детей, у которых взяли эту землю в долг. И потому для нас важно, чтобы в реках нерестился лосось, а в лесу росли грибы, а не ПЭТ-бутылки. И да, мы хотим видеть настоящий лес, а не морковную плантацию из сосны.
Мы верим, что благосостояние человечества зависит от состояния окружающей природы. Чувство самосохранения , любви, ответственности и осознание масштабов начавшейся экологической катастрофы ведёт нас по этому пути. На котором мы встречаем немало соратников, получаем новые знания и опыт, возможность расти и развиваться.