Как и о любых других диких животных, о бобрах идёт вечный спор: вредят они человеку или приносят пользу, и что, исходя из ответа, с ними стоит делать. На этот раз мы не будем заострять внимание на том, насколько этично оценивать жизни животных исключительно через призму пользы для людей, но попробуем разобраться в сложнопереплетённых отношениях человеческого социума и бобриного общества.
В общем и целом ясно лишь то, что ничего не ясно: какой-то чёткой государственной политики в отношении бобров не прослеживается, позиции государственных органов изменчивы и порой прямо противоположны.
Понять причину и логику изменчивых позиций достаточно сложно: то ли государство заботится о биоразнообразии и пытается защищать бобров, то ли в погоне за прибылью и экзотикой объявляет, что бобров у нас слишком много, так что из них стоит начать делать консервы.
Вряд ли стоит удивляться непоследовательности в словах и решениях – всё, что касается отношения к диким животным в Беларуси в целом и охоты на них в частности, выглядит очень запутанно и не очень логично.
При определённых условиях у нас можно охотиться даже на зубров, о которых в общем и целом говорят как о святая святых Беларуси. И если даже с зубрами всё неоднозначно, а волков из статуса санитаров леса периодически переводят в статус вредителей, то то уж говорить о бобрах. Всё сложно, и этой путанице стоит попробовать разобраться.
Бобров слишком много?
Агрессивная политика в отношении бобров частично оправдывается словами про их якобы слишком большую численность. Ещё в 2009 году начальник специнспекции госконтроля за использованием и охраной животного мира, ведением охотничьего хозяйства и состоянием заповедного дела Минприроды Александр Гиряев заявлял, что оптимальная численность бобров для Беларуси – 20-27 тысяч особей. В реальности тогда в нашей стране было 56 тысяч этих животных, что, якобы, слишком много.
В 2013 году научный сотрудник лаборатории териологии государственного научно-производственного объединения «Научно-практический центр Национальной академии наук Беларуси по биоресурсам» Григорий Янута говорил, что бобров уже 75 тысяч особей, и что это якобы вдвое выше нормы.
Как минимум один из специалистов даёт неверную информацию о предполагаемой норме количества бобров в Беларуси, но они сходятся в том, что этих зверей должно быть намного меньше.
А вот один из авторов доклада «Современные проблемы охотоведения и сохранения биоразнообразия» Евгений Востоков в интервью lesgazeta.by говорил, в полной мере никто и никогда не определял численность бобров в Беларуси: «На данном этапе общий и неполный показатель по оптимальной численности бобра получают путём суммирования по объектам хозяйствования, то есть по охотничьим угодьям. Например, по утверждённым данным Национального статистического комитета Республики Беларусь, оптимальная численность бобра на 2015 год в охотничьих угодьях составляла 71,9 тыс. особей при фактической численности 58,3 тыс. особей. Достоверность этих сведений сразу подпадает под сомнение.
Нынешняя стратегия по бобру направлена на сокращение его фактической численности, поскольку она превышает оптимальный уровень за счёт «лишних» животных, которые обитают на водных объектах, где их не должно быть, и тем самым наносят ущерб некоторым отраслям народного хозяйства. А статистические данные утверждают обратное: до оптимального показателя не хватает ещё 13,6 тыс. особей. Такие казусы объясняются просто: неправильно выполняется работа по бонитировке бобровых угодий и определению оптимальных показателей по водоемам и охотпользователям.
Чтобы определить показатель оптимальной численности бобра по республике, следует выполнить соответствующие расчёты по всей структуре естественных водоёмов (водотоков, озёр) и болот. Большие и средние реки с широкой поймой имеют довольно устойчивые популяции, поскольку половодья способствуют быстрому расселению бобров и освоению ими свободных территорий. На малых реках с узкой долиной из-за внутривидовых отношений движение численности происходит примерно так же, как и в замкнутых популяциях».
Известно, что дисбаланс между популяциями различных животных приводит к проблемам в экосистемах. Но всегда возникает один и тот же вопрос: почему ивотных какого-то вида стало слишком много или слишком мало? Что мешает естественной регуляции их численности? Ответ, как правило, тоже одинаковый: это человек.
Люди, так или иначе вмешиваясь в естественное функционирование экосистем, нарушают их баланс. Но когда баланс нарушен, мы не делаем шаг назад и не позволяем природе восстановиться. Нет, мы вносим новые изменения, что ведёт к новым и новым проблемам.
Сто лет назад речной бобёр считался истреблённым видом. В 1922 году на него запретили охотиться, а к 1930 году в Беларуси обитало лишь около 170 особей. Сейчас же заявляют, что бобров стало слишком много.
Это как американские горки, только цена вопроса – не повышение уровня адреналина в крови на несколько минут, а сохранение дикой природы. Сначала люди практически уничтожают целый вид зверей, потом понимают, что сделали глупость и пытаются всё исправить. Спустя годы оказывается, что вроде как с исправлением ситуации перестарались, и теперь количество животных надо сокращать. Кажется, думать на два шага вперёд мы так и не научились: просто латаем дыры здесь и сейчас, а о стратегическом планировании совершенно не думаем.
Что случилось, когда бобров стало слишком мало? Водный режим нарушился, ландшафт опустошился, и это стало причиной изменения ареала обитания многих других животных. Впрочем, и на человеческие жизни это тоже оказало влияние. Но сейчас, внось сокращая количество бобров, люди об этом не особенно задумываются. Мы слишком устали, чтобы думать об этом сегодня, так что подумаем об этом завтра.
Что (не) так с плотинами
Главный аспект всех споров о бобрах – это вопрос плотин. Полезны они или вредны? Нужны ли они вообще? Как контролировать их количество? Не жестоко ли их разрушать?
Ответы на все эти вопросы зависят в первую очередь от того, чьи интересы нас волнуют.Да, современным горожанам и жителям сельской местности (особенно) в краткосрочной перспективе плотины вредят. Например, из-за сооружений, воздвигнутых бобрами, могут оказаться затоплены целые посёлки. Это, безусловно, приводит к серьёзным финансовым потерям, так что некоторую радикальность местных жителей можно понять. Но государственная политика относительно бобров зависит не от озлобленности отдельно взятых местных жителей, а от решений чиновников.
И во многом эта политика зависит от того, видят ли чиновники в плотинах зло или благо. С одной стороны, изменяя естественное течение рек, плотины наносят ущерб, но с другой стороны, этот процесс приносит и пользу. Затопленные участки лесов препятствуют распространению пожаров, а стоячие запруды способствуют очищению воды, загрязнённой удобрениями с соседних сельскохозяйственных угодий.
По словам начальника отдела охотничьего хозяйства Сергея Шестакова, в целом по стране численность бобра ниже нормы (ещё одна оценка количества зверей в стране?), но есть области, где этих животных больше, чем допустимо по нормам, к примеру, на Брестчине: «Там из-за перенаселенности в последние годы бобры превратились в настоящую проблему. Они селятся на мелиоративных каналах, строят там плотины. От этого поднимается уровень воды, она выходит из берегов, топит поля, а иногда даже дома и хозпостройки сельских жителей. Кроме того, бобры выводят из строя дамбы и вредят лесу.»
В общем, невозможно однозначно ответить на вопрос, приносят ли плотины больше вреда или пользы. Они изменяют экосистемы и влияют на биоразнообразие, но это комплексное влияние, и оценить его в категориях добра и зла достаточно сложно.
Неизбежно возникает ещё один вопрос: мы популяризируем охоту на бобров, потому что они действительно наносят такой большой ущерб, или мы говорим об ущербе, потому что хотим таким образом оправдать охоту?
Бобры как деликатес
Спор об оправданности охоты на бобров обострился в Беларуси в начале 2017 года, когда появилась информация, что местные производители в скором времени начнут делать колбасу и тушенку из мяса бобра.
Начальник отдела охотничьего хозяйства Минлесхоза Сергей Шестаков рассказывал тогда, что раньше бобра использовали для заготовки меха, но мода изменилась, и теперь шкуры этого грызуна неактуальны: «Мы решили использовать его по-другому. Во время одного из визитов нашей делегации в Литву нас угостили шашлыком. Мы думали он из баранины, оказалось, бобер. При правильном приготовлении и со специями он очень вкусный».
Но вопрос остаётся прежним: мы делаем тушёнку из бобров, потому что их слишком много, или мы говорим об их избытке, чтобы обосновать приготовление тушёнки?
Информация о будущем производстве колбасы и тушёнки из бобров наделала много шума. Петиция, запущенная Нико Болквадзе, собрала 138 126 подписей, а споры об этичности и разумности этого производства не утихали месяцами. И никакие аргументы про питательную ценность мяса не действовали: людей интересовали не витамины, селен и железо, а этическая сторона вопроса.
Но так или иначе, ведущий научный сотрудник лаборатории териологии государственного научно-производственного объединения «Научно-практический центр Национальной академии наук Беларуси по биоресурсам» Григорий Янута отмечает, что за последние два-три года ситуация с бобрами в Беларуси кардинально изменилась: «Бобра стало не так много по численности, и это связано в первую очередь с засухой, и как следствие хищничеством волка и рыси на данный вид. Интерес человека к бобру как объекту охоты в последнее время снизился. Не окупаются даже работы по отлову зверя. Конечно, есть фанаты, которые постоянно их добывают. В настоящее время есть вопросы даже по реализации или выделке шкуры бобра. Безусловно, бобра можно использовать в питание, однако с точки зрения целесообразности заготовки мяса и дальнейшего его промышленного использования инициатива Минлесхоза к сожалению осталась не реализована».