22.03.2016 / 16:03

Практически вся сознательная жизнь Александра Федоткина связа­на со службой в Департаменте охраны МВД Беларуси. Как пришёл сюда после службы в армии на должность водите­ля, так и прослужил на одном месте до выхода на пенсию. За десятилетия работы бывало вся­кое, но чаще всего Александр Ивано­вич вспоминает командировки в Чер­нобыльскую зону.

— В первый раз я поехал туда в кон­це ноября 1986 года. Всё выгляде­ло вполне обыденно: пришёл утром на службу, а мне заявляют в отделе кадров, мол, направляешься в составе сводного отряда Гомельского област­ного УВД в Хойникский район. Зада­ча — охрана отселённых деревень, где оставалось много брошенного населе­нием добра.

В тот же день убыл в деревню Баб­чин, где находилась база отряда, состо­явшего из нескольких десятков пред­ставителей всех райотделов милиции области, — рассказал Александр Федоткин газете «Советский район». — Командовал нами начальник Ветковского РОВД подполковник Бой­ко. Он и назначил меня своим водите­лем. Работа на первый взгляд не обре­менительная, если только не знать характер офицера. Ох, и беспокойный же был мужик! И днём, и ночью объез­жал наши посты не только в деревнях Хойникского, но и соседнего Брагин­ского района. Бывало, день колесишь по деревням, ночью только задрем­лешь, а посыльный уже будит: «Подъём, Сашка, пора на ночной объезд».

Александр Федоткин
Александр Федоткин

В принципе, ничего экстраорди­нарного за время моих командировок в Зону не происходило. Служба она везде служба. Даже внешне практиче­ски ничего не изменилось. Разве что по прибытии нам выдали бушлаты с над­резанными воротниками. Чтобы, как объяснили, никто не вздумал их домой забрать. Что же касается каких-либо средств защиты и дозиметров, то мы их в глаза не видели. Как ни разу за все три командировки я не видел, что­бы кто-то замерял уровни радиации на местности.

Потому, наверное, и не было у нас особого страха и опасений за здо­ровье. У меня так точно. Наоборот, в один из дней, когда выдалось сво­бодное время, ради интереса с товарищами решили съездить к реакто­ру. Подъехали к водоёму, из которого он охлаждался, вышли из маши­ны и ахнули — вся гладь озера была черна от сидевших на воде уток. Бери камень, бросай не глядя — обязатель­но хоть в одну да попадёшь. Не скрою, была мысль дичи набить, да началь­ник запретил.

Хотя, подчеркну, особой информа­ции о влиянии радиации на человека не было. Лишь однажды я подумал, что следует быть осторожным. Как-то пришлось отвозить одного медработ­ника в Гомель. Так он попросил оста­новиться на берегу Днепра за Речи­цей, ушёл в кусты, там переоделся в другую, хранившуюся в плотном цел­лофановом пакете одежду, а старую выбросил. Э-э, думаю, видать не всё так просто, коль медик так себя повёл. Да что толку от этих думок?

Гнетущее впечатление оставляли брошенные деревни. Ведь люди ж не брали с собой ничего, кроме само­го необходимого. Вся домашняя жив­ность осталась, вольготно по улицам и огородам ходила. Во дворах велосипе­дов, мотоциклов, даже машин брошен­ных немало было. В одной из дере­вень как-то услышал негромкий визг. Пошёл на звук, заглянул в сарай, и даже сердце застыло: на земле лежала мёртвая кавказская овчарка, а вокруг неё копошились несколько голодных щенят. Такие красавцы! Жаль их было — не передать словами, но забрать их с собой я не имел права…

Приходилось в те дни слышать и о мародёрах, которые по брошенным домам промышляли. Я их не встре­чал, но ребята на постах задержива­ли регулярно. И настоящих злодеев, и местных жителей, которые различ­ными тропками-дорожками пытались вернуться в свой дом, чтобы забрать какое-нибудь имущество. Ну, и сосед­ское прихватить, не без этого. Доходи­ла до нас информация, что и некото­рые из работников правоохранитель­ных органов оказались не чисты на руку. С этими поступали хоть и не по законам военного времени, но всё рав­но жёстко — безо всяких проволочек увольняли из органов. Невзирая ни на какие предыдущие заслуги.

Не обходилось в тех командировках и без уморительных сцен. Ещё в пер­вую рядом с нами базировался свод­ный отряд милиции из Москвы. Пар­ни хорошие, но… Заехали мы как-то с подполковником Бойко в деревню, где они службу несли. Уже декабрь стоял, холодно, они обосновались в одной из хат и решили погреться. Печку рас­топить попытались. Мы заходим, а у них дым под потолком, у самих глаза слезятся, кашляют все. И печку вов­сю клянут, мол, гореть не хочет. «Ребя­та, — спрашивает Бойко, — а вы вьюш­ку открыли?» —«Конечно», — отвечают и на топочную дверцу указывают. Столи­ца! И смех, и грех.

Во время своей последней командировки в Зоне в 1988 году я работал на бен­зовозе. Доставлял топливо в отряды, которые её охраняли. Сколько ж это­го добра тогда было! Бывало, привожу полную цистерну, а тыловики наме­кают: «Ты, Саня, в следующий раз поло­вину привози, а то нам уже бензин девать некуда. Не на землю же сли­вать». Но кто ж мне позволит с непол­ной цистерной с базы выехать? Поло­жено полную — вези полную, как в документах прописано. А уж куда его потом денут — дело пятое. Вот и выходит, что для ликвидации аварии страна ничего не жалела: ни техни­ки, ни средств, ни здоровья тех, кого потом ликвидаторами назвали.

 

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: СПЕЦПРОЕКТ «ЧЕРНОБЫЛЬ В ЛИЦАХ»

Беларуская АЭС: эканамічная бомба запаволенага дзеяння?

Объединённые горьким опытом: Фукусимский медуниверситет издаст книгу по радиационной медицине совместно с гомельскими коллегами

Бегство от радиации. Как семья, пережившая эвакуацию, хранит историю Припяти и спасает редких лошадей

Автор:
Фотограф:
sovadmin.gov.by, go2.life
Листайте дальше, чтобы прочитать следующую новость