«Я знаю, что такое ядерная катастрофа не из учебников, не из газетных статей и не из заявлений политиков. Я знаю, что это значит для детей и взрослых, для родственников и друзей, для тех, кто находится рядом с эпицентром, и для тех, кто за тысячи километров. Я знаю, как мирный атом убивает друзей. Я знаю, какие силы и сколько жизней требуется для борьбы с мирным атомом, вышедшим из-под контроля», - пишет атомщик, который посвятил десять вопросам ядерной безопасности в бывшем СССР и Украине.
Николай Штейнберг после аварии на Чернобыльской АЭС работал главным инженером, а с 1991 года был назначен председателем Государственного комитета Украины по ядерной и радиационной безопасности.
Николай Штейнберг признается, что его поражает спокойная реакция международных и национальных организаций, которые занимаются вопросами ядерной безопасности, на вооруженный захват двух украинских АЭС.
«Неужели не ясно, что в этой ситуации нужно действовать, а не бормотать что-то о том, как угодить тем, кто давно перешагнул допустимые границы?»
Бывший главный инженер ЧАЭС отмечает, в сложившейся ситуации только МАГАТЭ имеет право вмешаться в нее и «взять под контроль», но для этого ему нужен мандат Совета Безопасности. А такого мандата по-прежнему нет.
Свое обращение Николай Штейнберг заканчивает рядом неудобных вопросов, которые по-прежнему остаются без ответов. Среди них, например, вопрос о том, настаивало ли МАГАТЭ на созыве Совета Безопасности ООН? Пыталось ли направить миссию на украинские ядерные объекты?
Кто сегодня может отвечать за гарантии нераспространения ядерных материалов на Запорожской и Чернобыльской АЭС, захваченных российскими войсками? Может ли персонал Запорожской и Чернобыльской АЭС обеспечить безопасность станций под угрозой танков и орудий?
«Нападение российских войск на ядерные объекты Украины нанесло страшный удар по международной ядерной безопасности и режиму нераспространения. Реакция МАГАТЭ вполне может быть воспринята как «всё и всем позволено». Неужели Вы, Генеральный директор МАГАТЭ, до сих пор этого не поняли?» - обращается атомщик к Рафаэлю Мариано Гросси.
